– Боже мой! Как неприятно! Убийцы у самых наших ворот! Не понимаю, куда идет мир?
Он продолжал озабоченно восклицать, входя к леди Мэтьюс в гостиную, и когда его жена ласково поинтересовалась, что случилось, что так расстроило его, то объяснения сэра Хамфри были настолько выразительны, что она тут же повернулась к Фрэнку и попросила его все подробно ей рассказать.
Имея более точное представление о нервах тетки, чем о нервах сэра Хамфри, Фрэнк не стал церемониться.
– Ужасное происшествие, тетя. Я обнаружил убитые тела. Точнее, одно тело.
Леди Мэтьюс не выказала особенного беспокойства.
– Силы небесные! Фрэнк! Надеюсь, не здесь?
– Нет, на Питтингли-роуд. Убит человек. Дядя думает, что это, наверное, дело рук бандитов.
– Боже мой! – сказала тетя. – Какое-то средневековье. На Питтингли-роуд! Какое выбрали неподходящее место. Дорогой, надеюсь, они дали тебе что-нибудь поесть?
– Да, спасибо. Великолепный обед.
Сэр Хамфри будучи «идеальным мужем», похлопал мягко жену по руке:
– Не стоит так беспокоиться, Марион.
– О, дорогой, почему я должна беспокоиться? Хотя для бедного Фрэнка это очень неприятно. Надеюсь, поблизости от нас не действует банда преступников. Как ужасно, если окажется, что чей-то личный шофер являются лидером левой организации.
– Ладлоу? – Сэр Хамфри был явно ошеломлен. – Любовь моя, Ладлоу служит у нас более десяти лет! Что тебя заставляет предполагать, что он может иметь какое-то отношение к этому ужасному делу?
– Я уверена, что он не имеет к этому отношения, – ответила его жена.
– Но в этой книге, – она порылась среди диванных подушек и вынула книгу в грязновато-коричневом переплете, – говорится именно о шофере. Так возбуждает нервы.
Сэр Хамфри снова поправил пенсне на носу и взял в руки книгу.
– «Крадущаяся смерть», – прочел он. – Дорогая, разве тебе это доставляет удовольствие?
– Не могу сказать, что большое, – согласилась она. – Симпатичный человек на деле оказывается злодеем. Думаю, что это так несправедливо, когда кто-то начинает восхищаться им. Фрэнк, я говорила тебе, чтобы ты захватил маскарадный костюм?
– Да, тетя. Кто такие Фонтейны? Из новых?
– О, нет, не из новых. Наверняка ты помнишь старого мистера Фонтейна? Хотя не могу представить, почему ты должен помнить, ведь он никуда не выходил. Он уже умер.
– Может быть, поэтому он никуда не выходил? – спросил Фрэнк.
– Вовсе нет, дорогой. Почему я вдруг вспомнила о его передвижениях сейчас? Как давно умер Джаспер Фонтейн, Хамфри?
– Два года назад или даже больше, если память мне не изменяет.
– Думаю, ты прав. Никогда он мне не нравился, но, по крайней мере, его редко можно было видеть. Филисити не настаивает на том, чтобы быть очень близкой с этой девушкой, хотя ничего не имею против нее. Даже более того: я уверена, что она очаровательная, но я всегда недолюбливала Бэзила и, смею сказать, не изменю своего мнения. Как поживает твоя мама, дорогой мальчик?
– Прекрасно и посылает тебе привет. Но не отвлекайся, тетя. Что из себя представляет Бэзил и почему ты не любишь его?
Леди Мэтьюс посмотрела на него и ласково улыбнулась.
– Тебе не кажется, Фрэнк, что иногда человек даже не знает, почему он недолюбливает другого человека?
Мистер Эмберли вполне серьезно отнесся к этому вопросу. Немного помолчав, он ответил:
– Думаю, я бы знал точно.
– Ах, это так по-мужски, – пробормотала тетя. – А вот я не могу объяснить.
Сэр Хамфри, оторвавшись от чтения вечерней газеты, вставил:
– Моя дорогая Марион, не стоит делать из Фонтейна некую загадку. Ничего необычного в нем нет. Не могу сказать, чтобы я очень интересовался им, но, возможно, я старомоден. Прости, Филисити, будь любезна, закрой дверь. Здесь настоящий сквозняк.
Филисити повиновалась.
– Извините, – сказала она, – звонила Джоан.