– Разумеется, могу, не одну, а десять, пока не подойдет «Сиррус». В чем дело, Энди?
– Виноват, я сейчас. – Штурман подошел к старшему офицеру. – Разрешите пройти в штурманскую рубку, сэр.
– Спички не забыли? – улыбнулся Тэрнер. – О'кей. Ступайте.
На лице Капкового мальчика появилась слабая тень улыбки. Взяв Николлса под руку, он проводил его в штурманскую; там зажег свет и достал сигареты. Штурман пристально смотрел на Николлса, поднесшего кончик сигареты к колеблющемуся язычку огня.
– Ты знаешь, Джонни? – внезапно произнес он. – Пожалуй, во мне есть шотландская порода.
– Шотландская кровь, – поправил его Николлс. – С чего это тебе взбрело в голову?
– И вот эта кровь говорит мне, что я обречен. Мои шотландские предки зовут меня к себе, Джонни. Я чувствую это всем своим существом. – Капковый мальчик словно не заметил, что его прервали. Он зябко поежился. – Не понимаю, в чем дело. Я ещё никогда не испытывал такого ощущения.
– Пустяки. У тебя несварение желудка, приятель, – бодро ответил Николлс. Но ему стало не по себе.
– На этот раз попал пальцем в небо, – покачал головой штурман, едва заметно улыбнувшись. – Ко всему, я двое суток куска в рот не брал. Честное слово, Джонни.
Слова друга произвели на Николлса впечатление. Чувства, искренность, серьезность – все это было ново в Капковом.
– Мы с тобой больше не увидимся, – негромко продолжал штурман. – Прошу тебя, Джонни, окажи мне услугу.
– Перестань валять дурака, – рассердился Николлс. – Какого черта ты…
– Возьми это с собой. – Капковый достал листок бумаги и сунул его в руки приятеля. – Можешь прочесть?
– Могу. – Николлс умерил свой гнев. – Да, я могу прочесть. – На листке бумаги стояло имя и адрес. Имя девушки и адрес в Сюррее. – Так вот как её звать, – произнес он тихо. – Хуанита… Хуанита. – Он проговорил это имя четко, с правильным испанским произношением. – Моя любимая песня и мое любимое имя, – проронил он.
– Неужели? – живо переспросил его Капковый мальчик. – Это правда? И мое тоже, Джонни. – Помолчав, он добавил: – Если так случится… словом, если я… Ты навести её, Джонни, ладно?
– О чем ты говоришь, старина? – Николлсу стало не по себе. Не то торопясь закончить этот разговор, не то шутливо он похлопал молодого штурмана по груди.
– Да в таком костюме ты смог бы вплавь добраться до Мурманска. Ты же сам твердил мне об этом раз сто.
Капковый мальчик улыбнулся. Но улыбка была не слишком веселая.
– Конечно же, конечно… Так ты сходишь, Джонни?
– Черт тебя побери, да! – в сердцах воскликнул Николлс. – Да, схожу. Кстати, мне пора идти ещё кое-куда. Пошли!
Выключив свет, отворил дверь и хотел было перешагнуть через комингс. Потом, раздумав, он вернулся и, закрыв дверь, снова включил свет. Капковый мальчик, даже не сдвинувшись с места, смотрел на него как ни в чем не бывало.
– Прости, Энди, – с искренним раскаянием проговорил Николлс. – Не знаю, что это на меня нашло…
– Дурной нрав, – весело отозвался Капковый мальчик. – Тебя всегда бесило, когда я оказывался прав, а ты ошибался!
У Николлса перехватило дыхание, и он на секунду прикрыл глаза. Потом протянул руку.
– Всего наилучшего, Васко, – попытался он улыбнуться. – И не беспокойся. Я навещу её, если что… Словом, навещу, обещаю тебе. Хуанита… Но если застану там тебя… – с шутливой угрозой продолжал он, – тебе не поздоровится.
– Спасибо, Джонни. Большое спасибо. – Капковый мальчик был почти счастлив. – Желаю удачи, дружище… Vaya con dios! 14 Так она мне всегда говорила на прощание. Так и в последний раз сказала.
Спустя полчаса лейтенант Николлс оперировал на борту «Сирруса».
Стрелки часов показывали 04.45. Стужа была нестерпимой. С норда дул ровный умеренный ветер. Волнение усилилось.