Потом в северной части горизонта возникла едва заметная светлая полоска. Постепенно она стала увеличиваться. С каждой минутой полоса пульсирующего, вспыхивающего света поднималась все выше. Вскоре рядом появились ленты нежных пастельных оттенков голубого, зеленого, лилового цвета, но ярче других горел белый цвет. Полосы становились все шире и ярче. И наконец образовалась огромная сплошная белая завеса, протянувшаяся от одного края неба до другого…
То было северное сияние – само по себе красивое зрелище. В эту же ночь оно было особенно прекрасно. Но люди, находившиеся на кораблях и судах, залитых светом на фоне темного неспокойного моря, проклинали это великолепие.
Из всех, кто находился на мостике, звук этот первым услышал Крайслер – тот самый юноша, что обладал необыкновенным зрением и сверхъестественным слухом. Вскоре и остальные услышали вдалеке этот рокот – прерывистый, пульсирующий гул приближающегося с юга «кондора». Спустя немного времени все решили, будто «кондор» перестал приближаться, но, едва родившись, надежда эта умерла. Без сомнения, натужный рев означал, что «фокке-вульф» набирает предельную высоту. Старший офицер с усталым видом повернулся к Кэррингтону.
– «Чарли» тут как тут, – проговорил он угрюмо. – Обнаружил нас, подлец. Уже радировал в Альта-Фьорд. Ставлю сто против одного в любой валюте, что на высоте около трех тысяч метров он сбросит осветительную бомбу. Она озарит участок радиусом пятьдесят миль.
– Можете быть уверены, что деньги останутся при вас. – Капитан-лейтенант сник на глазах. – Пари беспроигрышное… Потом, метрах на шестистах, повесит ещё пару «люстр».
– Уж это точно! – кивнул Тэрнер. – Штурман, далеко ли мы от Альта-Фьорда, по вашим расчетам? Я имею в виду, в летных часах?
– Час лету для машины со скоростью двести узлов, – спокойно произнес Капковый мальчик. Куда подевалась его былая бойкость? С тех пор как скончался Вэллери, он стал неразговорчив и мрачен.
– Всего лишь час! – воскликнул Кэррингтон. – Немцы непременно прилетят. Клянусь Богом, сэр, – прибавил он в раздумье, – нас намерены доконать окончательно. Нас ещё никогда раньше не бомбили и не торпедировали в ночное время. Нас ещё никогда не преследовал «Тирпиц». Нас ещё никогда…
– «Тирпиц»! – прервал его Тэрнер. – Где он, этот «Тирпиц», будь он проклят? Ему давно бы пора догнать нас. Понимаю, сейчас темно, и мы изменили курс, – прибавил он, заметив, что Кэррингтон намерен возразить. – Но боевое охранение из быстроходных эсминцев давно бы усйело нас обнаружить… Престон! – воскликнул он, обращаясь к старшине-сигнальщику.
– Глядеть веселей! Нам семафорят вон с того транспорта.
– Виноват, сэр. – Сигнальщик, едва стоявший на ногах от усталости, подняв фонарь, отстучал «квитанцию».
На «купце» снова сердито замигал огонь.
– «Поперечный излом фундамента машины, – читал Престон. – Повреждение серьезное. Вынужден сбавить ход».
– Подтвердить светограмму, – сухо произнес Тэрнер. – Что это за транспорт, Престон?
– «Огайо Фрейтер», сэр.
– Тот, что напоролся на торпеду пару дней назад?
– Он самый, сэр.
– Передайте: «Следует сохранять скорость и место в ордере». – Тэрнер выбранился. – Нашли время для поломки машины… Штурман, когда рандеву с эскадрой?
– Ровно через шесть часов, сэр.
– Шесть часов… – Тэрнер сжал зубы. – Через каких-то шесть часов, возможно, рандеву и состоится, – прибавил он с горечью.
– Возможно? – переспросил Кэррингтон.
– Да, возможно, – повторил Тэрнер. – Все зависит от погоды. Командующий не станет рисковать крупными кораблями в такой близости от побережья, не имея возможности поднять в воздух авиацию прикрытия. Вот, кстати, и ответ, почему до сих пор не появился «Тирпиц».