Представил себе этого болезненного мальчика-шотландца с тощими плечиками и наполненными болью глазами. Вот он изо всех сил пытается удержать голову товарища над ледяной водой, с каждой секундой теряя последние силы. Вэллери понимал, что минуты ребят сочтены, что угасла последняя надежда. С внезапной ясностью он вдруг понял, что, когда двое этих юношей выбьются из сил, они пойдут ко дну вместе. Мак-Куэйтер ни за что не выпустит друга из рук. Восемнадцать лет, совсем ещё мальчик… Вэллери отвернулся. Спотыкаясь, точно слепой, отворил дверцу и поднялся на компасную площадку. Снова повалил снег. Отовсюду надвигалась темнота.
Глава 14
В СУББОТУ вечером
Рассекая полярные сумерки, «Улисс» раскачивался, продвигаясь вперед. Тяжело, неуклюже задирал нос, а потом так же грузно врезался в волны. Лишившись обеих мачт, без единой шлюпки и спасательного плота, с поврежденными носовыми и кормовыми надстройками, скособоченным мостиком и изуродованной кормовой башней, наполовину погребенной под обломками «кондора», крейсер представлял собой нелепое зрелище. И все же, несмотря на бросающиеся в глаза огромные пятна красного сурика и зияющие черные пробоины в полубаке и на юте, откуда валил густой дым, сквозь который прорывались языки пламени, – несмотря на все это, крейсер по-прежнему походил на зловещий, грациозный призрак, некое сказочное существо, чьей стихией, чьим обиталищем был Ледовитый океан. Существо призрачное, изящное, в высшей степени выносливое… и все ещё смертоносное. Корабль по-прежнему имел пушки и мощные машины. Огромные, могучие механизмы, сказочно живучие. Так, по крайней мере, казалось…
Прошло пять бесконечно долгих минут – пять минут, в течение которых небо потемнело ещё больше, пять минут, в течение которых с кормы поступали донесения о том, что удалось лишь ограничить распространение пожара, пять минут, в течение которых Вэллери в какой-то степени обрел свойственное ему самообладание. Но теперь он чрезвычайно ослаб.
Наполненную мраком тишину внезапно вспорол телефонный звонок. Крайслер, сняв трубку, повернулся в сторону мостика:
– Сэр! Докладывают из кормового машинного отделения. Просят к телефону командира.
Тэрнер, взглянув на Вэллери, предложил:
– Позвольте, я сам этим займусь!
– Благодарю, – признательно кивнул Вэллери. В свою очередь наклонив голову, Тэрнер подошел к телефону.
– У телефона старший офицер. Кто говорит? Ах, лейтенант Грайрсон? В чем дело, Грайрсон? Может, для разнообразия найдутся добрые вести?
Чуть ли не целую минуту Тэрнер не произносил ни слова.
Все, кто находился на мостике и слышал легкое потрескивание в наушниках, скорее почувствовали, чем увидели, как напряженно сжался рот старпома, олицетворявшего внимание.
– Но какое-то время продержится? – неожиданно спросил Тэрнер. – Да, да, разумеется… Передайте ему, сделаем все, что возможно… Добро. Прошу докладывать каждые полчаса.
– Пришла беда – отворяй ворота, – проворчал Тэрнер, кладя трубку. – Машина работает с перебоями, перегревается. Погнут правый средний вал. Додсон сам сейчас в туннеле гребного вала. Говорит, вал искривлен, что банан.
– Зная Додсона, – едва заметно улыбнулся Вэллери, – можно предположить, что немного нарушена центровка вала, только и всего.
– Возможно, – с серьезным видом проговорил Тэрнер. – Но главное то, что поврежден коренной подшипник и перебита масляная магистраль.
– Даже так? – негромко произнес Вэллери.
– Додсон огорчен донельзя. По его словам, повреждение давнишнее. Он считает, все началось в ту ночь, когда во время шторма смыло за борт глубинные бомбы. – Тэрнер покачал головой. – Этот вал испытал неизвестно какие перегрузки… А сегодня его совсем доконало… Подшипник приходится смазывать вручную.