Ветер тоже ослаб, и, хотя небо было по-прежнему темным, а снег все валил и валил, хотя зыбь была настолько ещё сильна, что крен судов водоизмещением в пятнадцать тысяч тонн при качке достигал пятнадцати градусов, было ясно, что шторм идет на убыль. На мостике, в орудийных башнях, в кубриках люди молча прятали глаза друг от друга.
Около пятнадцати часов «Вектра» обнаружила подводную лодку. Получив светограмму, Вэллери задумался.
Если послать «Вектру» на поиск и эсминец, обнаружив местонахождение лодки, начнет, как водится, описывать вокруг неё спираль, постепенно сужая её, то командир немецкой субмарины сразу обратит внимание на то, что преследователь не сбрасывает глубинные бомбы. И как только немец улучит минуту, чтобы всплыть и связаться по радио со своим штабом, – а это лишь вопрос времени, – то каждая немецкая подлодка, действующая севернее Полярного круга, будет знать, что конвой Эф-Ар-77 можно атаковать, не опасаясь возмездия. Однако вряд ли в такую погоду следовало ожидать нападения подводного противника. Не говоря уж о том, что при волнении невозможно удержаться на перископной глубине, сама подводная лодка представляла бы весьма неустойчивую платформу для торпедной стрельбы. Ведь при волнении взбудоражены не только поверхностные, но и удаленные от поверхности слои воды. Волнение это ощутимо на глубине десяти, двенадцати и пятнадцати метров, а в особенно крепкий шторм волнение это испытывается на глубине чуть ли не тридцати метров. В то же время не исключалась возможность, что командир субмарины все-таки воспользуется ничтожным, одним из тысячи, шансом и попытается провести атаку. Вэллери все же приказал «Вектре» начать поиск.
Но сделал он это слишком поздно. Правда, то, что произошло, произошло бы в любом случае. «Вектра» все ещё мигала сигнальным фонарем, подтверждая получение приказа, как до «Улисса» донесся грохот мощного взрыва. Глаза всех, кто находился на мостике, принялись обшаривать горизонт в поисках дыма и пламени, наклоненной палубы и судна, покатившегося в сторону от курса, – признаков того, что торпеда угодила в цель. Ничего такого видно не было. Лишь чуть ли не полминуты спустя почти случайно обнаружили, что «Электра», головной в правой кильватерной колонне транспорт, начала сбавлять ход, потом, словно выбившись из сил, застопорила ход, по-прежнему находясь на ровном киле. Дифферента ни на нос, ни на корму не было – почти наверняка торпеда попала в машинное отделение.
На «Сиррусе» замигал сигнальный фонарь. Прочтя светограмму, Бентли повернулся к командиру корабля.
– Капитан третьего ранга Орр пресит разрешения подойти к левому борту и снять с транспорта команду.
– К левому? – переспросил Тэрнер, потом кивнул: – Слепой борт для лодки. В штиль дело вполне возможное, сэр, но в такую погоду… – Старший офицер посмотрел на «Сиррус», который сильно валило с боку на бок, и пожал плечами. – Краску ему пообдерет, как пить дать.
– Что за груз на «Электре», не знаете? – спросил Вэллери. – Не взрывчатые вещества?
Оглянувшись кругом и увидев, что каждый покачал головой, он обратился к Бентли:
– Запросите «Электру», нет ли у неё в трюмах взрывчатки.
Бентли простучал заслонкой, потом стих. Вскоре стало ясно, что ответа не будет.
– Нет, видно, электроэнергии или сигнальный фонарь разбит, – вмешался Капковый мальчик. – Может, предложить им поднять под сигнальным реем один флаг, если у них есть взрывчатка на борту, и два – если нет?
Вэллери одобрительно кивнул.
– Вы слышали, Бентли?
Командир перегнулся через ограждение мостика и посмотрел назад. Пока Бентли отстукивал светограмму, «Вектра» находилась на правой раковине, примерно в миле от крейсера. Качаясь то с боку на бок, то с носу на корму, она кружилась на одном месте.