- Что ты, сынок! Я очень рада за тебя. Закончишь институт, большим человеком будешь! Счастье свое найдешь. Только бы войны не было.
Женька смотрел ей в глаза и видел, что она действительно безмерно счастлива за него, так счастлива, что не может сдержать слез. Мать смеялась, и плакала, и говорила о совсем незначительных пустяках, о которых не надо забывать, живя там, на чужбине.
"На чужбине..." Евгений помнит, как это слово, будто колючая льдинка, вползло в его разгоряченную душу. И сразу стало зябко. Впервые ему предстояло жить без матери, вдалеке от дома. И конечно же там не будет этой степи, в которой он вырос и возмужал, где познал свои первые радости и печали, где впервые услышал пение птиц и завывание ветра, шелест трав и вой вьюги, где ощутил дурманящий аромат чабреца и шалый запах осенней полыни.
- Мама, - грустно сказал Женька, - ты пиши мне чаще и... знаешь что... - Он помолчал, стыдясь высказать свою просьбу, а потом решился: Присылай в письмах разные травы, хоть по листочку, по былиночке, но чтобы они степью пахли, ладно?
Мать обняла его за плечи:
- Обязательно, сынок, обязательно! Знаешь, я и сама жить без них не могу. А ты уж пересиль себя. Пересиль! Знаю, трудно будет, но ты пересиль.
Потом на перроне она все что-то гсворила ему, наказывала, поправляла рубашку, приглаживала волосы на его голове и беззвучно плакала. А когда ударил колокол, вся выпрямилась, вытерла слезы, порывисто прижала сына к груди, поцеловала в губы, резко повернулась и ушла по перрону все такая же прямая и напряженная. Женька хотел крикнуть: "Мама!" Но поезд тронулся, и он уехал...
- Сынок, ты же любил Наташу. - Мать наклонилась к его лицу, он слышал ее теплое дыхание, ощущал прикосновение мягких волос к своему лбу и по-прежнему молчал.
За окном серело.
Через несколько минут предутренняя тишина взорвется гомоном птиц, мычанием коров, всеми теми звуками,, в которых рождается сельский день. Евгений ждал их. Ждал, чтобы окончательно убедиться: да, он действительно дома, в родном краю, под родной крышей. Он почти верил в то, что, проснувшись, найдет единственно правильный ответ на все вопросы, поставленные перед ним жизнью, верил: решение должно быть правильным.
Глава вторая
ЧАЙКА
Десятилетний Женька сидит на постели, поджав под себя ноги, смотрит в мутную предрассветную тишину и вздыхает. Еще никогда в жизни не было ему так тяжело. Вот уже третью ночь подряд ему снится один и тот же сон, от которого он пробуждается как ошпаренный кипятком и потом долго не может уснуть.
Его преследует табун лошадей... С сытым ржанием он проносится по Женькиным снам, с распущенными по ветру гривами, брызгая из-под копыт клочьями пожухлой осенней травы. Впереди всех, стелющимся по землз наметом, мчится вороная лошадь с тонкими белыми ногами.
"Чайка!" - с замирающим сердцем угадывает он и каждый раз просыпается.
А проснувшись, чувствует себя одиноким, неизвестно кем обиженным и страшно неочастным. Разные мысли лезут Женьке в голову. Он не прогоняет их и даже не пытается противиться им. Что толку?.. Все равно уже ничего не изменишь...
Ему только хотелось расплакаться и убежать прямо сейчас в степь, оседлать там Чайку и умчаться куда-нибудь, хоть на самый край света. Но проходит полчаса, час, а Женька сидит на кровати в прежней позе, все с теми же отчаянными и невеселыми мыслями. Куда там умчишься!..
"Эх, жизнь..." - вздыхает он.
И в этом вздохе не чувствуется ни зла, ни упрека, одна покорность обрушившейся на него судьбе. Оно и понятно. Целое лето пас он колхозный табун, вольной птицей летал по степи на быстроногой Чайке, и вот... Наступил сентябрь, звяк-гул школьный звонок, и жизнь Женькк стала похожа на какой-то кошмарный сон. Он пошел в четвертый класс, а его место у табуна занял Колька Кашей.