Песчаные косы, многочисленные островки, и не заметно, как Печухню сменяет устье реки Нерль. Она тоже справа от нас. По одной из версий Нерль «текущее озеро».
Недалеко у впадения Нерли в Волгу расположилась деревушка Скнятино. С борта ее не видно, но несколько слов все же скажу.
Если обратиться к Никоновской летописи, то город Кснятин был построен по указу Юрия Долгорукого в первой половине XII века. Предположительно Кснятин происходит от имени «Константин». Захватывал город-крепость киевский князь Изяслав, разоряли его новгородцы, а позже и войска Батыя. Со второй половины XV века Кснятин теряет свою значимость, становится деревней. Дальше история будто замирает. Так же, как и везде, занимаются отхожим промыслом крестьяне, так же ловят рыбу, охотятся и плетут лапти. Внимание к этим местам возвращается уже в 30-е годы прошлого века. Связано это со строительством волжских водохранилищ. Тогда ушли под воду остатки древнего городища и старая ветка железной дороги. Река Нерль стала глубже и шире, что оценили любители рыбной ловли. Название Кснятин постепенно перешло в привычное звучание Скнятино.
Проходим мимо Дыживского залива, множества мелких островков и обращаем внимание на левую сторону. Перед нами деревушка с вкусным названием Колбасино. Откуда такое название, можно теперь только гадать. То ли от кушанья, в составе которого была кровь животного: «Некоторые из крови какого-либо животного готовят кушания, называемое колбасы» (Новгородская летопись). А может, быть жили тут люди, которые поколбасить любили. «Колбасить» раньше означало «хулиганить, куролесить, колдовать».
Ново-Окатово. Никитское
Что ни место, то новая история. Давайте окунемся теперь в эпоху напудренных париков. Сразу за Колбасиным, справа по ходу, деревушка Ново-Окатово. Притаилась за деревьями, с воды плохо видно. Навигатор нам в помощь.
Связана она с фамилией Фонвизиных. Помните знакомого по школьной программе писателя Дениса Ивановича Фонвизина и его «Недоросля»?
Ново-Окатово принадлежало батюшке писателя Ивану Андреевичу. Фонвизины происходили из лифляндского рыцарского рода, поэтому фамилия сначала писалась через дефис: «фон-Виссин» (нем. von Wiesen). Иван Андреевич первым стал подписываться на русский манер «Фонвизин». Это был человек военной закалки, честный, принципиальный и к тому же большой любитель чтения. Всех своих восьмерых детей воспитывал людьми, которые ни при каких обстоятельствах не пойдут на сделку с совестью. Позже мысли и убеждения отца писатель вложит в уста полковника Скалозуба: «Отец мой воспитал меня по-тогдашнему, а я не нашел и нужды себя перевоспитывать. Служил он Петру Великому. Тогда один человек назывался ты, а не вы. Тогда не знали еще заражать людей столько, чтоб всякий считал себя за многих. Зато нонче многие не стоят одного Отец мой непрестанно мне твердил одно и то же: имей сердце, имей душу, и будешь человек во всякое время. На все прочее мода: на умы мода, на знании мода, как на пряжки, на пуговицы».
Иван Андреевич вышел в отставку, не дослужившись до высокого чина, но оставшись «в ладу с собой».
В 1750 году он покупает небольшой участок земли на берегу Волги. Строится добротный деревянный дом, по традициям того времени разбивается парк с прекрасной липовой аллеей. Вскоре Новое сельцо сливается в одно целое со старым Окатово и получает общее название Ново-Окатово.
«Должен я сказать к чести отца моего, писал Д. И. Фонвизин в своем неоконченном труде Чистосердечное признание в делах моих и помышлениях, что он, имея не более пятисот душ, живучи в обществе с хорошими дворянами, воспитывая восьмерых детей, умел жить и умереть без долга. Сие искусство в нынешнем обращении людей едва ли кому известно».
Ново-Окатово досталось второму сыну Ивана Андреевича, Александру, потом перешло к одному из его сыновей, Ивану Александровичу. Гостили в имении и другие братья, среди которых и герой войны 1812 года, декабрист Михаил Фонвизин.
Иван Александрович (внук Ивана Андреевича и племянник Дениса Ивановича Фонвизина) прямых наследников не оставил. Имение перешло в другие руки.
Память об усадьбе сохранена в работах бывшего крепостного художника Григория Ивановича Белова. Его кисти принадлежат портреты бывших ново-окатовских хозяев.