Почему ты такой спокойный, Иванов? Тебе вообще на всё и на всех наплевать?
Нет, мне ни на кого не наплевать. Просто я начинаю привыкать к женским слезам.
Сказано это было с издевкой, и Настя поняла: он сравнил ее с женой. И как-то всё встало на свои места. Вот Алла беременная, плачущая, упрямая и капризная, а вот Настя легкая, смешливая, без проблем и заморочек. И этот разговор на кухне уравнивает их, делает одинаковыми истеричками, которым надо больше, чем он, Иванов, может им дать.
Словно прочитав Настины мысли, Алексей сказал:
Насть, ты невероятная. Я втюрился в тебя, как пацан. Мне с тобой было так легко, так весело, так круто. Но потом так получилось, я обещал сходить с ней на УЗИ, просто поддержать. Ну, а там пацан, понимаешь. Сын. И я решил, что в общем, мы съехались обратно. Ну, и живем, скоро рожать.
А как же я?
Тебя я тоже люблю.
Но так же не бывает.
Бывает, малыш, бывает.
Настя успокоилась, молча допивала остывший чай. Иванов тоже молчал, что-то листал в телефоне, выглядел каким-то потухшим, отстраненным и чужим. Чужим мужчиной. Глядя на него, Настя впервые почувствовала, что он принадлежит не ей, а другой женщине и ее ребенку, другой жизни. И всегда принадлежал, просто Настя не видела этого или не хотела себе в этом признаваться.
Ну, и что мы будем теперь делать? наконец прервала она молчание и попыталась даже улыбнуться.
Я не знаю, помолчав, ответил Иванов. От жены я не уйду. Но и с тобой расставаться не хочу, мне с тобой хорошо.
А жена твоя знает, что у тебя есть любовница? Насте вдруг захотелось, чтобы не ей одной было так больно.
Без понятия. Возможно, догадывается, но меня не спрашивала.
Было сказано это так легко и так холодно, что Настя сказала:
Иванов, ты такой страшный человек, оказывается.
Насть, зло сказал тот, облокотившись на стол, я самый обычный мужик. Слышала что-нибудь о том, что мужчины от природы полигамны? Я на своей полигамности не настаиваю, мне просто нравятся сразу две женщины. А вы, женщины, не страшные люди? Я не хочу ребенка, но мне его навязывают. Я, может быть, не готов быть отцом. Но кого это интересует? Или вот ты: мне с тобой офигенно, весело, интересно, секс прекрасный. Есть у меня жена или нет, никак не влияет на то, что нам с тобой хорошо. Но нет же, тебе правда нужна. Ну вот она, правда, получи.
Мне не правда нужна, тоскливо сказала Настя. Мне нужен ты. Целиком. И штамп в паспорте. И дети тоже.
Дались вам эти дети, сказал Иванов с досадой. Потом помолчал и добавил: В общем, меня всё устраивает. Я тебя люблю, и мне с тобой хорошо. Но решать тебе: сможешь ты со мной дальше встречаться или нет. Если нет, я пойму, хоть это и будет очень тяжело.
Настя даже рассмеялась:
Тебе, похоже, тяжелее всех в этой ситуации.
Иванов молча встал и вышел из кухни. Настя пошла за ним. Он обувался в прихожей, надел куртку. А потом посмотрел на Настю долгим взглядом, и у нее внутри стало невыносимо горячо от этого взгляда самых красивых на свете зеленых глаз, в полумраке прихожей казавшихся еще более яркими.
Настя, я люблю тебя. Прости меня, пожалуйста. Я не хочу делать тебе больно, я просто хочу быть с тобой, хочу, чтобы всё продолжалось. И всё.
Уйдешь от жены ко мне, Иванов?
Нет, ответил тот сразу, не думая.
Тогда ничего не может продолжаться, сказала Настя, хотя сама не могла поверить в это.
Решение за тобой, малыш, сказал Иванов, словно ударив Настю в грудь этим ласковым словом, словно дергая им за поводок, которым она была к нему привязана. Я буду ждать от тебя звонка.
Он подошел к Насте, притянул к себе, обнял крепко, проведя уверенной рукой по спине от талии к шее, и поцеловал долгим поцелуем. «Ты всё равно моя», говорил этот поцелуй. А потом развернулся и ушел, осторожно прикрыв за собой входную дверь. Настя повернула голову и увидела себя в зеркале, висевшем тут же: на нее смотрела опухшая растрепанная женщина со взглядом побитой собаки. Хозяин ушел, но поводок не снял. И Настя почувствовала в себе, кроме выкручивающей внутренности боли, надежду. Что Иванов вернется. Прямо сейчас или через несколько дней. И вернуть это просто нужно только позвонить, только написать ему. Любое слово и он снова войдет в эту дверь.
Настя схватила телефон и судорожно нашла в списке контактов строчку «Любимый Иванов». И спешно, пока не передумала, удалила номер. Потом открыла Ватсап и также быстро, не перечитывая, удалила всю переписку. А после этого залилась слезами и плакала-плакала-плакала следующий месяц с перерывами на работу и на сон.