Есть фронта мерки и дороги, и до срока
Ушла, когда не защитила эссесеэр собой.
Ты
Толпа у булочной, блокадный Ленинград
Что ж, годки, давайте помянём
Наших «дедов», пулями отпетых.
И в крутые, злые наши дни
Поглядим на тех, кому семнадцать.
(Ю. Друнина)
Толпа у булочной, блокадный Ленинград,
По карточкам всего краюшка хлеба.
Горит вокзал и душит едкий смрад,
Мороз под ватник и не видно неба.
Мы хлеб в голодный город привезли,
По Ладоге, где бомбы лёд кололи*.
В мороз сорокаградусный полуторки вели,
Баранку сжав до нестерпимой боли.
Стояла очередь, где женщины и дети,
И это надо было сердцем понимать.
Что нет дороже ничего на свете,
Чтоб ради жизни детям хлеб отдать.
Насущный хлеб, обычный чёрствый хлеб,
И грех не довести, иль потерять хоть крошку.
Остался в памяти неизгладимый след,
И не забыть по Ладоге смертельную дорожку.
Толпа у булочной
Ленинградский дневник ребёнка
В тот год, от всей души удивлены
Тому, что уцелели почему-то,
Мы возвращались к жизни от войны,
Благословляя каждую минуту.
(Ю. Друнина)
Всем, кто выжил, мои стихи,
Всем, кто был этим дням свидетель.
Слёзы душат читать дневники,
Что ребёнок писал на рассвете:
«Похоронка отец убит,
Враг на улицах Ленинграда.
Сухой коркой не будешь сыт,
Умирает мать, зла блокада».
Смерти, голод, но прорван фронт*,
И утихла в ушах канонада.
Без стервятников вновь горизонт,
Среди белого в ночь снегопада.
Только вновь открываю дневник,
Почерк детский рукой дрожащей,
«Помогите» без голоса крик,
Смерть ребёнка в ночи кричащей.
Похоронка
Что заслужили, но не носят ордена
На носилках, около сарая,
На краю отбитого села,
Санитарка шепчет, умирая:
Я еще, ребята, не жила
(Ю. Друнина)
Листаю памяти своей страницы,
Тех дней, что забрала суровая война.
Друзей погибших вижу снова лица *,
Что заслужили, но не носят ордена.
Тех, что за волю нашу жизнь отдали,
Спасли от чужеземцев наши города.
Что вспять с земли врага погнали,
В историю себя вписали навсегда.
Иван, Матвей со мной в окопах мерзли,
Делили хлеб с махоркою лютою зимой.
Со мной в разведку, и не раз, ходили,
Отход прикрыли группы, славы им земной.
Идут победным строем ветераны,
Почёт и слава им у нас всегда, везде.
Нелёгкий путь прошли и ноют раны,
И трудно упрекнуть себя им в злой судьбе.
Листаю памяти
Порою, извещение-смертью храбрых пал
Не звенят солдатские медали,
Много лет, не просыпаясь, спят
Те, кто Волгограда не отдали,
Хоть тогда он звался Сталинград.
(Ю. Друнина)
Солдатки, слово то, какое,
С веков далёких на Руси живёт.
И делят женщины, бывает, горе злое,
Что враг очередной в их дом несёт.
И ждут годами весточки от мужа,
Раз обещали ждать, то с тем и ждут.
На всю, бывает, жизнь та мука,
Года, бывает, мимо все пройдут.
Приносят почтальоны треуголки,
Порою, извещение-смертью храбрых пал.
И воют бабы в голоса, нелёгких
Тех много дней и занавешенных зеркал.
Я видел, как у сёл окрестных,
Стояли скорбно женщины в войну*.
И возвращались силою молитв небесных
В дом мужики, о том сейчас пишу.
Солдатки
То, что не смогли нам рассказать
Целовались. Плакали и пели.
Шли в штыки. И прямо на бегу
Девочка в заштопанной шинели
Разбросала руки на снегу.
(Ю. Друнина)
След кровавый той войны жестокой