Я покинул резиденцию, как вдруг расслышал выстрел неподалеку. Машину, брошенную за территорией дома, покинул водитель осёкся, хлопнул дверьми и засеменил в мою сторону. Отвлёк его силуэт садовницы Пенелопы, будущим детям которой было начертано восполнить долго отсутствующих в доме прислуг. Сквозь автомобильное стекло, изрядно покрытое дорожной пылью, взирал второй из близнецов: в виске зияла причина недавнего выстрела.
Я ушёл.
И так было всегда. Все меня видели и никто не замечал.
Клан Солнца пал. Воскреснуть ему поможетнет, не оставшийся единым в живых наследник в лице Гелиосасупруга его, во спасение которой он сойдёт с небосвода сам. Солнце угаснет, дабы Луна воспрянула и подняла их имя выше прежнего.
Женщина
Остановить здесь, приказываю я. Выйти всем.
Я посмотрела на резиденцию, убедилась в крепком сне бога Солнца и отправила конвой обратно. Сопровождающие меня вздохнули с облегчением. Рано. На горизонте объявился Монастырь, а я объявила об остановке.
Осталось ехать недолго, госпожа, говорит водитель.
Нам всем нужно подышать воздухом. В кабине душно.
Мы привыкли
Бросаю колкий взгляд и повторяю:
Остановить. Здесь. Выйти. Всем.
Исполняют.
Покидаю душную кабину первой и, отойдя на пару метров в сторону, обращаюсь к уродливой пустыне. Но пусто было не на Земле: внутренние полые пространства ухватили людей и сгустками отсутствующих душ прижигали сердца.
Меня трясёт, но сожалений я не испытываю. Не желаю воображать бессмысленные отговорки.
Госпожа, обращается ко мне один из водителей, с вами всё хорошо?
Госпожа. Когда они ворвались в дом Солнца и речами своими оскорбляли единственных его представителей, такого покладистого тона слышать я не могла.
С вами. Уважение сквозило из каждого слова, чего не было в момент командования погубившего Гелиоса (и нашу семью) щенка; все они намеренно огибали моё имя и сан, ссылаясь на безродное «девчонка».
Хорошо? Мои дела обстояли лучше, чем их, о чём я предпочла не распространяться.
Потому, игнорируя вопрос, велю отойти на некоторое расстояние. Один из них догадывается. Он кидается в мою сторону с сиплым криком, дабы предотвратить запланированное, но оружие вылетевшее из платья горланит раньше. Водитель оказывается близок, а потому алые капли приглаживают мои щёки как некогда солнце вырисовывало свои пигменты на лице Гелиоса. Второй водитель растерянно озирается и убегает, но я без колебаний, то страшно? нагоняю его свинцовыми близнецами. Третий что назвал меня госпожой валится коленями в сухую землю и, предаваясь молитвам, просит пощады.
Не каждый, кто молит о пощаде, заслуживает её, говорю я. Ровно как и не каждый молчащий смиренно принимает свою судьбу.
Мужчина называет меня богиней Солнца и извиняется.
Бог простит, смеюсь я. Вот только Боги не прощают, им ведомо лишь одно кара; боги карают только.
Выстрел. Покрытое шрамами тело ударяет о покрытую трещинами почву. Все знающие о падении дома Солнца уходят под начало Бога Смерти. Почти вселишь один неизвестный вытаптывает земли близ меня. Кто и в какой момент смел оказаться подле и стать свидетелем скорби, которую я желаю утаить? Мамочка говорила, тайны стерегут исключительно мёртвые. Кому начерталась ещё одна пуля? Неизвестный рассыплет траурные речи и обнажит вдовство? Да и кто смел оказаться на землях Солнца, если гостей мы принимали редко и осторожно; никто напрасно не тревожил Гелиоса и близким другом зваться не мог. А традицию клана продолжили и теперь он крепчает деревомкому это надо?
Смотрю на пистолет в руках; простой в использовании и тяжёлый в последствиях. Я могла понимаю то отпустить безвольных, попавших под влияние борзого Луки; могла, но тогда бы не ощутила всю безвкусицу мести. А она вправду безвкуснаяни сладости, ни горечи: пресно и просто. Месть не заслуживает внимания и многочисленных дум.
Переворачиваю пистолет в руках. В момент, когда Гелиос простился со мной, окатило странным чувством; я схватила брошенное оружие и, захлёбываясь горечью, направила на себя. Рвущиеся наперерез решительности слуги Монастыря не успели; глухой щелчок добавил криков и слёз. Пистолет пустой выбили из рук и уволокли меня к конвою. Не помню, отпиралась ли или послушно следовала. Не помню, что говорила и делала. Помню время спустя ударившее в лицо рассветное солнце; Гелиос улыбнулся мне и привёл в чувства. Окатил тревогой и осознанием произошедшее. Тогда же пришли особо увесистые думы.