Но теперь семья моя в достатке. Если родители будут расчётливы или устроят скромное дело (давать в долг забирать вдвойне, например) припасов хватит на взросление ещё одной дочери, которая чертами своего лица внушит надежду сытого завтра.
Я в последний раз припадаю лицом к кровати в отчем доме. На следующий день у дома меня ожидает всё тот же грузовик. Имя ему «конвой». Вместо объятий, наставлений и пожеланий доброго пути родители незамысловато жестикулируют, предаваясь молитвенным чтениям. Они в очередной раз благодарят землю и после отдают в руки приближенных к некому Господину.
Важная персона! причитает тётка Бета и стрекочет кому-то из проходящих, что вчера бывала в нашем доме.
Бывала там и до моего отправления в Монастырь, о чём умалчивает.
Вот деревенщина! плюёт под ноги первый водитель. Так он отзывается об увиденных подле нефтяных ферм работягах. И как их земля носит?
А они сами по ней носятся, отвечает второй водитель. Тот, который сменяет товарища через несколько часов пути. Или сами землю носят. Потому места эти ещё обитаемы, да. Пребывающие здесь позабыли однажды сдохнуть.
Тише, хмыкает первый. Красота оттуда.
Он мельком кивает на меня, сидящую позади.
И что? восклицает второй. Оборванка есть оборванка. Из деревни её выкорчевали, но деревню из неё не выкорчевать.
Недовольный взгляд режет незнакомца, и он, будто бы ожидая того, восторженно добавляет:
Надо же! Не глухая! Боссу понравится.
А вот твоё обращение ко мне ему не понравится, рычу наперерез. Что я тебе сделала?
Ещё и говорливаяНичего, милая. А по своей профессии могла бы, гогочет в ответ незнакомец.
Первый водитель, затолкнув ему в рот сигарету, велит молчать, и сам прикуривает крохотный свёрток.
Ты, Красота, говорит он, внимания на черта не обращай. Девки-то не по его части, а на золотые слитки вроде тебя никаких сбережений не хватит. Злой он!
Вопрошающее лицо не медлит с ответом:
Ты какого мнения? Моя има из таковых была, и толку? Думают прекрасная жизнь у них вечна, а на деле? Покрываются морщинами и годами, заплывают жиром и самомнением, а хозяева их заводят новых кошек да-да! от старых избавляясь.
Твоя мать из Монастыря? спрашиваю я.
Почти. Не из самого Монастыря, но жила хорошо. В Монастыре как? в Монастыре кошек стерилизуют, чтобы разгуливающим котам бед не было. А мой тятька высокопоставленный человек, между прочим, был. Снабдил нас хатой и добрым именем, сказал, что и с работой поможет. Вот я здесь. У Босса. Правая лапа.
Едва не подавившись смехом, выбрасываю:
Щенок!
Что ты сказала?
Мальчишка на побегушках, вот ты кто, перебиваю нестерпимую гордыню. Ты не правая лапа Босса, ты за ним и ты хвост.
Водители начинают спор.
Один заступается за меня, другой наступает на меня, один пытается утихомирить приятеля, второй пытается ухватить причину зачиненной драки (мой язык).
Это Красота Босса, Лука! Успокойся!
Красота должна запомнить одно! Вне Монастыря она обыкновенная девка, которой могут эту красоту подпортить.
Забиваюсь в кресло и, отрекаясь от беседы, внимаю проносящимся за окном картинам запустелых и изживших себя деревень.
Вот ведьвсё этим Богам, всё этому Монастырю, причитает недовольный с подбитой щекой и вдавленной в жёлтые зубы сигаретой. А людям простым? А они простые, их дело малое: работать и молчать, молчать и работать. Всё Богам, всё Монастырю
День дороги отбирает у меня родные земли и направляет в края изобилия, лоска и безрассудства. Я здороваюсь с новым домом. Уродливая вывеска с приветственными речами указывает на каменную дорожку до главных ворот. Колючие прутья вмиг отгораживают от мира реального. Несколько женщин в относительно скромных одеждах и с относительно скромными улыбками проводят меня в кабинет. Пышные хвосты черных юбок, закрывающих часть бёдер, шелестят вдоль коридора. Черные купальники обтягивают вкусные тела. Я разглядываю пёстрые узоры на обоях, кованные столики под окнами, занавески, отдающие белизной и стиркой, и мягкие кресла. Голоса причитают о ласковом нраве хозяина, о красоте его резиденции и его придворных, о его любви к девочкам и заботливой «Мамочке». Но я упускаю эти слова: всё мимо, всё сквозь. Я разглядываю обои. До чего красивые: чистые, ровные, с обрамлением в виде белых колонн по углам. До чего красивые