Как видно, кое-кому под силу, послышался ровный женский голос. Очевидно, говорила девушка с прямыми золотистыми волосами, которая до того ни произнесла ни слова. Голос ее звучал сухо, равнодушно, так, словно происходящее ее совсем не волновало. Он боролся со смертью до последней минуты, что вы все отлично видите. Не думаю, что до него это удалось хоть одному новорожденному вампиру
Боль, пронзительная и всепоглощающая, внезапно опалила легкие, и несчастный дико вскрикнул. Вампиры тут же вскочили со своих мест и окружили его плотным кольцом. Дарион продолжал дергаться и извиваться на полу, не замечая ничего вокруг.
Да он же умирает, потрясенно выдохнула вампирша по имени Кассандра, это невозможно, дойти до такого состояния, какой ужас
Госпожа Ферн, тихо проговорил герцог Индоре, у вас есть кровь?
Нет, тот же ровный голос, только теперь несколько напряженный, мне и в голову не приходило, что она нам может понадобиться. Кроме того, вы ведь не хуже меня знаете, что в такой ситуации наиболее действенной является вампирская кровь
В воздухе застыла тишина. Грозная, давящая, напряженная. В конце концов, ее разрушил непроницаемый голос барона Мерфейна:
Пусть выпьет моей.
Все ошеломленно воззрились на него. Бледное лицо вампира казалось равнодушным, но было ясно, что внутри он не так спокоен, как снаружи. Приблизившись к стонущему Дариону и опустившись на колени рядом с ним, он тихо пояснил:
Теперь я знаю, как он страдает от того, что стал вампиром. Если он умрет, то избавится от страданий, чего я не могу позволить. Я хочу, чтобы он страдал вечно. Это и будет моей местью за Марли.
Вы не обязаны идти на такую жертву ради мести, сказал лорд Юстин, отомстить можно и по-другому
Светловолосый вампир мрачно усмехнулся.
Нет, если я это сделаю, ему будет еще больнее. Я хочу, чтобы он утонул в этой боли. Так же, как я
Больше ему никто не стал возражать. Склонившись над умирающим юношей, барон Мерфейн приложил два пальца к своей шее и осторожно продавил кожу кончиками ногтей. Темные густые капли тут же окрасили белую кожу бывшего охотника зловещими черными пятнами.
Дарион, сердце которого уже пылало в огне, широко распахнул глаза и с чудовищной отчетливостью увидел прямо перед собой бледную гладкую шею, по которой медленно текла струя густой темной крови. Запах вампира оглушил его. Он уже хотел было вонзить клыки в мягкую плоть, но в последний миг что-то его удержало.
Воля Его непоколебимая воля жила даже сейчас, когда он разрывался между жизнью и смертью. Прокусив до крови губу, Дарион отвернулся и зажмурил глаза, стараясь не дышать. Со всех сторон послышались изумленные вздохи. Вампиры не верили собственным глазам.
Нахмурившись, длинноволосый вампир склонился над ним еще ниже и, сжав коленями его бедра, прижал дергающиеся запястья к полу. Потом он с силой прикусил себе губу, так, что из нее обильно полилась кровь.
Дарион бился в его руках, как раненный зверь, умирая от боли, но из последних сил стараясь не поддаваться искушению. Бедняга едва мог дышать, его разум совершенно помутился, однако он чувствовал, сознавал на неведомом доселе уровне, что не должен отдаваться тому огненному чувству, что охватило его. Лучше умереть, чем стать монстром. Лучше исчезнуть, чем окончательно пасть
Но ему не повезло. Несмотря на его горячее желание, у него не было возможности даже умереть. Ибо на этот раз его судьба находилась в чужих руках.
Я не дам тебе умереть, прошипел Блэйр Мерфейн, наклоняясь к его лицу, ты должен жить чтобы страдать. Я не позволю тебе так легко отделаться
С этими словами он еще крепче стиснул его запястья и с нечеловеческой яростью впился губами в его рот. Новорожденный вампир вздрогнул, ощутив, как прохладный язык касается его неба, но потрясение мгновенно прошло, как только он ощутил во рту странную жидкость, неторопливо стекающую в горло. Это было последним ударом. Против такого не смог бы выстоять даже тысячелетний вампир.
Дико зарычав, Дарион одним рывком высвободил запястья из стальных оков барона и, резко подмяв его под себя, жадно присосался к его губам. Это был уже не человек, это было существо, полностью укрощенное жаждой. Он яростно сжимал плечи жертвы, исступленно вгрызаясь клыками в ее кровоточащие губы, с шумом глотал кровь, хрипел и рычал, вжимая безвольное тело в пол со всей возможной силой. Барон Мерфейн тяжело дышал, остервенело впиваясь ногтями в крепкую спину своего злейшего врага, с ненавистью ощущая дикое возбуждение, нарастающее внутри.