По мере того, как они шли, страх, поселившийся в его сердце, становился все сильнее. Боль делала его разум бесполезным, но воля продолжала жить в полную силу. Он лихорадочно размышлял о том, что он будет говорить, когда предстанет перед хозяевами дома, несомненно, являвшимися весьма влиятельными и опасными вампирами. Как они отреагируют на его появление? Не совершил ли он непоправимую ошибку, придя сюда? И какова вероятность того, что он останется в живых после встречи с этими совершенно незнакомыми созданиями?
Он едва не врезался в спину дворецкого, когда тот остановился напротив высоких створчатых дверей. Чуть повернувшись к нему, вампир достал из нагрудного кармана круглые серебряные часы на цепочке, отодвинул крышку и с недовольным видом покачал головой:
Опоздание более чем на час аристократы никогда не прощают, с непонятной печалью в голосе сказал он. Потом внимательно взглянул на гостя и, улыбнувшись, произнес: Впрочем, мое волнение безосновательно, поскольку к вам эта неприятность не имеет никакого отношения. Он уже поднял руки, чтобы распахнуть дверцы, как вдруг снова обернулся и еле слышным голосом проговорил: Я знаю, что это не мое дело, но все же дам вам совет: чтобы ни произошло, держите рот на замке, возможно, это подарит вам жизнь.
Дарион отрывисто кивнул, потрясенный, но в то же время благодарный. Поддержка этого вампира тронула его, хоть он и сам знал, что не имеет никакого права открывать рот, находясь в обществе вампиров.
Флавиан подошел вплотную к дверям, изящно вскинул руки и резким, отточенным движением заставил обе створки плавно разъехаться в стороны.
Ярчайший свет, бросившийся Дариону в глаза, на какое-то время ослепил его. Сквозь боль и туман он ощутил, как его взяли под руку и осторожно ввели в помещение. Здесь было значительно светлее, чем в коридоре, прошло не меньше тридцати секунд, прежде чем он снова смог нормально видеть. И когда это, наконец, произошло, у него внутри все тревожно сжалось.
Хоть он и знал, на что идет, теперь, оказавшись перед лицом своей участи, он не смог остаться хладнокровным.
Просторный зал, в котором он очутился, был убран со всей возможной роскошью и изысканностью. Кругом все было уставлено изящной мебелью из слоновой кости, стены пестрели величественными картинами, на которых изображались мрачные, кровавые сцены, пол был покрыт золотой плиткой.
В середине зала находился длинный стол, устланный темно-синей скатертью, на котором в симметричном порядке располагались высокие хрустальные фужеры, искрящиеся дорогим шампанским.
За столом сидело семеро. Пятеро мужчин и две женщины. Хотя, надо сказать, эти создания выглядели слишком молодо, чтобы называться так. Это, скорее, были юноши и девушки, облаченные в наряды графов и маркиз.
Все они отличались невероятной красотой и помпезностью. Одеты с великолепным вкусом, но в то же время несколько небрежно, что говорило об их расположенности к происходящему. Лица их были расслаблены, недовольства не выказывал никто. По всей видимости, они были рады этому собранию, а потому их душевное состояние находилось в полном порядке. Но что же произошло, когда они увидели вошедшего гостя?
Дарион впервые видел, чтобы настроение кого-либо менялось с такой головокружительной скоростью. Казалось, только мгновенье назад вампиры миролюбиво переглядывались, как вдруг их лица исказились, превратившись в маски устрашающего гнева. Однако гнев не умалял их красоты. Напротив, он придавал им обаяния и делал похожими на разъяренных ангелов.
Несколько минут стояла полная тишина. Казалось, в комнате никто не дышал. Потом вампир с ярко-голубыми глазами и волосами цвета ссохшейся вишни тихим обволакивающим голосом произнес:
Сказать по правде, я не думал, что ему хватит наглости явиться сюда одному, да еще и ночью. Выходит, россказни о его великолепных манерах не больше, чем обман Признаться, я разочарован.
Дарион вздрогнул и поднял на вампира тяжелый взгляд. Голубые топазы смотрели на него с насмешкой и непередаваемой ненавистью. Дарион не знал, чем вызвана столь откровенная злоба, однако в данную минуту его больше тревожило другое. Он всерьез опасался, как бы не рухнуть без чувств посреди зала. Такого позора он точно не сможет пережить.
Хищная девушка с иссиня-черными волосами усмехнулась и нарочито веселым тоном воскликнула:
Вы преувеличиваете, лорд Юстин, я и сама все время опаздываю, неужели это как-то влияет на ваше отношение ко мне?