Ветроум, Ветроум В соседнем Прикамье «ветроумный» применительно к человеку означает «ветреный, легкомысленный». А на Вятке есть схожее слово «ветряной» «весёлый, общительный, разговорчивый». Ум, что ли, из шалых голов весь повыдуло, и ветер там свищет? Либо, напротив, ветерком нанесло лёгкие мысли и весёлость Веселуха там, короче.
Многие события, случавшиеся в российской глубинке два-три века назад, если к ним присмотреться внимательнее, то страшные, то смешные. И уж точно странные.
Александровский сад на старинных открытках
Береговая ротонда
Фотография Александра Шитова
Ротонда в глубине Александровского сада
Фотография Александра Шитова
На Ветроуме
Фотография Алексея Леонтьева
Начало Раздерихинского оврага и каменная часовня, выстроенная во второй половине XIX века вместо обветшавшей деревянной Старинная фотография
Раздерихинская часовня, воссозданная в 1 999 году взамен разрушенной в 1925-м Фотография Марины Маргарян
Раздерихинский овраг и вид на ротонду в Александровском саду. Слева мост самоубийц
Фотография Людмилы Останиной
Мост самоубийц
Фотография Людмилы Останиной
Приглашение присесть. Тюрьма
Фотография автора
Конструкция для свадебных замочков
Фотография автора
Глава 1
Лев Кошкин и «суеверная тетрадка»
Божественная или колдовская? Судить по совести. Заговоры из тетрадки. Реально ли колдовство? Кровавый зуб
В 1781 году в окружном (то есть уездном) городке Вятского наместничества Яранске жил 19-летний молодец. Он носил звучное имя Лев и обычную для Вятки фамилию Кошкин. Был грамотен, служил «пищиком» (писцом) в яранском казначействе. И вот случилось страшное: у него обнаружились «суеверные» записи! Парня застукали прямо на рабочем месте.
Божественная или колдовская?
Яранская нижняя расправа начала расследование («расправами» назывались учреждённые в 1775 году судебные органы). А затем дело направили в более высокую инстанцию в Вятскую верхнюю расправу. Тогда оно же было озаглавлено: «Дело по репорту из Яранской нижней расправы при чем прислана суеверная книшка». Сейчас оно хранится в Центральном государственном архиве Кировской области (ЦГАКО)[1].
Кошкин допрашивался неоднократно. Он менял свои показания. Очевидно, Кошкин быстренько уразумел: ситуация была для него опасной. «Неболшая писмянная книшка»[2] оказалась серьёзной уликой. Характерны его слова: «Как увидел, что небожественная»[3] Должно быть, это значит: сперва-то я думал «божественная», «молитвенная», а оказалось «волшебная», колдовская.
На протяжении большей части XVIII века всевозможные «суеверия» преследовались и строго наказывались. Выявлением таковых занималось тогдашнее немилосердное государство, а церковные власти были у него на подхвате. В правление Екатерины II отношение к суевериям начинает смягчаться. Просвещённая императрица была уверена, что колдовство это всего лишь обман, коим хитрецы невежественных людей дурачат. Плохо, что невежд так много, потому следует пресекать толки о ведьмах и колдунах, о порче и прочих глупых нелепостях. Ведь такое могло вести к народным возмущениям.
В общем, незадолго до того народная магия сурово каралась, и Кошкину было чего бояться, когда его заметили с «суеверной книжкой». Да и яранские чиновники сообразили, что нельзя просто так отпустить своего молодого коллегу, только лишь пальчиком ему погрозив.
Поначалу Кошкин признавался, что «книжку» взял от 17-летнего «купецкого сына» Василия Попова. А тот, дескать, нашёл её на мосту через реку Ярань. Потом Кошкин начал утверждать, будто на самом деле получил её под заклад пяти копеек у Ильи, сына священника Знаменской церкви города Яранска. Затем вернулся к прежним показаниям: мол, Илью оговорил из-за ссоры с ним, а «книжка» найдена на мосту[4].
Под заклад значит, взял на время. То есть она чужая, Кошкину не принадлежит. Так или иначе, но попович Илья в этой истории мелькнул и исчез.