Мареш. Агой, Лекса! Бить мили! Мале питка, просим.
Гашек(стоя за трактирной стойкой, радушно приветствует посетителя). Добри ден. Рад вас познавам! Ярослав Гашек. Можете звать запросто Ярда.
Мареш. Мареш, учитель местной школы и воспитатель в певческом союзе «Сокол».
Гашек. Велице рад те познавам, пан Мареш! Дозвольте угостить вас в честь приятного знакомства?
Мареш. Простите, не в моих правилах злоупотреблять алкоголем. Я ведь все-таки воспитатель в «Соколе». Всегда заказываю только одну малую питку.
Гашек. Так что случится, если вы закажите вторую маленькую питку. Тем более за мой счет.
Мареш (нерешительно). Еще одну можно только одну.
Гашек. Я налью две питки, Лекса? Мне и моему другу, учителю Марешу. Какое пиво предпочитаете, пан Мареш?
Мареш. Пльзненское.
Гашек. Не ошибусь, если скажу, что вы сочувствуете национал-демократам.
Мареш (удивленно). Да, я член национал-демократической партии. Как вы догадались?
Гашек. У меня большой опыт по этой части. До войны мы с друзьями основали партию умеренного прогресса в рамках законности. Я выступал в разных трактирах с предвыборными речами и обещал каждому проголосовавшему за нас карманный аквариум в подарок. Еще в ту пору я установил четкую зависимость между партийной принадлежность людей и их пивными пристрастиями. Ведь почему у христианских социалистов было так мало приверженцев в Праге? Потому что они собирались там, где продавалось пиво виноградское или коширжское. Если бы христианские социалисты перебрались в трактиры с пивом великопоповицким, то и католический дух глубже проник бы в нутро неверующих. А дали бы им смиховское пиво они грудью встали бы за веру отцов! Любопытно, что национально-социальная партия собиралась в трактирах с надписью над входом: «Выдержанное смиховское пиво»; а уже под этой вывеской значилось совсем маленькими буковками: «Местная организация национально-социальной партии».
Мареш(заинтересовано). Никогда о этом не задумывался. А вы не пытались проследить подобную зависимость от более крепких напитков.
Гашек. Конечно, пан Мареш! Еще по одной?
Мареш. Я не против.
Гашек. Две больших и еще по кружечке грога, раз вы не возражаете. Так вот, пан Мареш. Между политикой и выпивкой существует прямая связь. Страшно представить, что произошло бы, если бы на собраниях и лекциях запретили подавать алкогольные напитки. Это означало бы конец политических партий. Политика отошла бы в область минувшего, ибо на такое собрание являлся бы только оратор, да и тот с бутылкой коньяку в кармане.
Мареш. Вы забавно рассказываете, пан списователь. Я вижу, вы не такой ужасный красный комиссар, как о вас говорят.
Гашек. Уже говорят?
Мареш. Само собой. Все Липницы и весь Немецкий Брод гудят как пчелиный улей от известия, что к нам пожаловал агент Коминтерна пан Гашек. Но если вы не будете разводить здесь большевистскую пропаганду, то все утихнет и вас никто не обидит.
Гашек. А что вы знаете о Коминтерне?
Мареш. Это сборище жидов полностью изобличено в статьях «Народной политики». Я могу вам многое поведать о том, с каким дьявольским коварством они орудуют в нашей мирной республике.
Гашек. Любопытно. Я с удовольствием послушаю, но прежде мне надо отлить после пива Пани Инвальдова, дайте мне первый класс. Сколько это стоит?
Инвальдова (ворчливо). Вот еще выдумали! Какой первый класс? Мы в Праге что ли, чтобы брать деньги за посещение сортира?
Мареш. У нас тут свобода в этом отношении, пан Гашек. Позвольте я вам покажу, где нужник, мне тоже туда нужно. Заодно и поясню про Коминтерн.
Гашек. Пойдемте, пан Мареш. Сортир лучшее место для политических споров. Вся политика вытекает из отхожего места.
(Гашек и Мареш идут к дверям, Мареш что-то убежденно втолковывает своему собеседнику)
Мареш. Я вам объясню. Существует всемирный жидовский заговор, а Коминтерн это их главная синагога
(Гашек и Марш выходят из трактира)
Инвальд. Ну все! Учитель Мареш оседлал любимого конька.
Панушка. Боюсь, что кончится мордобоем!
(Панушка как в воду глядел. Слышен шум, крики, звуки ударов. В трактир вбегает Мареш, он держится за покрасневшую щеку. Его преследует разгневанный Гашек)