Не боится ли она осуждения? Нет, не боюсь. Меня никто не может осудить, потому что у меня есть Бог. Вот сейчас у меня появились отношения. И если я чувствую, что мне больно, я стараюсь говорить своему мужчине, что мне больно, неприятно, обидно. Не делай так больше!
А осуждения я вообще не боюсь. Я сама могу себя осудить круче, чем все эти люди. И я действительно так себя засудила, что никому и не снилось.
Были ли люди, которые узнавали, что она была в алкогольной зависимости и это их отдаляло от нее? Для меня это был самый страшный страх, если кто-то узнает про это. Это стыд и срам! Вы что, я же такая красавица и умница!
Не знаю, почему я так о себе думала, но так было. Поэтому было очень удивительно, когда мне вдруг говорили: Ксюш, обалдеть! Вся моя жизнь прям обрубилась. И это тоже проявление Бога. Он мне сказал: Ксюш, хватит цепляться за свои телефонные контакты!
Я там сидела все время и писала, типа: улю-лю-лю, друзья, я скоро приеду! А сама с трясущимися руками. И я его просто потеряла. Все эти телефоны я растеряла. Было жалко, но я уже точно, тогда уже, поняла, что все.
Поэтому все люди, которых я встречала, были в шоке. Они мне говорили: и ты жива?! В большинстве случаев они думали, что я умерла. И очень много людей думало так.
Потеряла ли она все свое прежнее окружение? Я так скажу: это еще тогда началось, на последних месяцах моего пребывания в Дубае, я вдруг поняла, что мне очень тяжело и начала обращаться к своим подругам. Я тогда считала их прям такими очень близкими подругами. Ты что, мы же 17 лет вместе!
Но у меня не осталось никого. Причем я думала, что это они от меня отказались. А по факту оказалось, что это я от них отказалась, потому что мне было страшно и стыдно предстать в таком некрасивом обличии.
У меня не осталось к ним никакого чувства обиды, типа: а что ты от меня отказалась?! Нет. Я только сейчас понимаю, что вся ответственность лежит на мне. Я правда вела себя некрасиво, но этого просто не видела. Я не видела себя со стороны. И я очень легко от людей отказывалась. Я кого-то очень сильно обижала, делала им больно. Прежде всего близких людей, конечно же. Зная все их болезненные места, я прям туда давила.
Поэтому я осталась одна тогда еще. Да, у меня был мужчина другой, который тоже со мной там носился, вечно считая, что он мне сейчас поможет чем-то там. Но это спасательство не работает. Такие спасатели, по большому счету, убивают только зависимых людей.
И потом со мной оказалась рядом только мама. И я ее просила: мама, мне нужна помощь какая-то, ну вообще реально! Я не знаю, что делать.
И мне было страшно возвращаться из Дубая. У меня там остались друзья. Ну да, я с ними общалась так: ну, мальчик там. А в Москве вообще никого. Вообще. Только мама, папа и собака. И я думаю: а как жить-то дальше?
В общем, в то время, когда я вернулась из Дубая в Москву, у меня вообще, все было вверх тормашками. Я даже половину не помню. Память отключается конкретно, потому что я очень много пила. Я пила каждый день. Для меня это было невыносимо. Мне было страшно засыпать, страшно просыпаться и вообще открывать рот и даже глаза. Я боялась снова увидеть глаза мамы, которые в таком сожалении и отчаянии!
Мне было искренне больно на это смотреть, и я ненавидела себя. Я дико себя осуждала. Я пыталась устроиться на работу, пыталась вступить опять в какие-то отношения с мужчиной.
Поскольку я жила с родителями, то мне приходилось алкоголь прятать. Когда человек в зависимости, он на такое способен! Когда у него тяга, он горазд во что угодно. Почему говорят: это человек без силы воли? Такая сила воли, что за алкоголем в минус 40 полетишь бегом. За тридевять земель пойдешь, лишь бы его купить.
Правила какие-то: после 23 часов нельзя. Все можно, я кольцо свое золотое отдала, все раздавала, лишь бы продали. Я пропила все, но моменты былой радости почему-то от употребления не приходили. Я не понимала, что мне делать, ведь не было той радости, той классности. Я стала не такой, алкоголь перестал работать, перестал мне помогать. И для меня это было очень страшно, потому что я вообще не понимала, что мне тогда делать.
Я выпивала, просто насилуя себя, потому что раньше были какие-то ограничения, я не пила водку. Не пила водку, потому что мне казалось, что тот, кто пьет водку, тот алкоголик. А я же пью вино в шикарных ресторанах, значит я не алкоголик. Ну, иногда пила коньяк. Оказывается, у нас в Москве он есть и продается прямо на кассе.