Многие люди могут представить себе свой наихудший кошмар например, быть похороненным заживо или запертым в комнате, полной крыс или пауков. Многие могут вспомнить моменты невыносимого горя или безмерного ужаса неважно, во сне или наяву это было. Мы знаем, как спустя несколько часов после особенно неприятного события оказывается невозможно избавиться от каких-то тягостных ощущений или от чувства нереальности происходящего перед лицом внезапной трагедии или потери. Люди с деперсонализацией в большинстве своем живут с этим страхом, с ощущением себя как во сне каждый день. Их внутренний и внешний мир кажется странным и чуждым, а это влечет за собой деформацию чувства самости.
Саре, 29-летней выпускнице Лонг-Айлендского университета, Нью-Йорк, приходится иметь дело с деперсонализацией почти всю жизнь. Она объясняет свои ощущения другим через понятные для них вещи: «Иногда люди шутят над своим разумом: смотрят в зеркало, пока лицо не покажется чужим, или повторяют одно и то же слово, пока оно не будет звучать как совершенно незнакомое». Она рассказывает, что эти краткие моменты чуждости, которые обычные люди могут провоцировать у себя временами, очень похожи на то, что она чувствует практически постоянно, но не может контролировать.
Знание самого себя, ощущение своего прошлого, настоящего и будущего, понимание того, кто мы такие и какое место занимаем в мире, позволяет жить в нем изо дня в день относительно стабильно, в здравом уме и доброй памяти, с какими-то целями в жизни. Люди с хронической деперсонализацией в каком-то смысле никогда не знают точно, кто они такие. Они существуют и двигаются как роботы, часто пытаясь казаться «нормальными» и гадая, могут ли посторонние разглядеть за этой ширмой непонятную разорванность, которая пронизывает их существование.
44-летний Том, руководитель отдела продаж, чувствует, что его мозг вовлечен в работу только на 10 % от возможного. «Я могу сидеть на важном совещании, где мне задают серьезнейшие вопросы, а я каким-то образом нахожу ответы. Но меня там на самом деле нет. Ощущение, что ни я, ни совещание, на котором я сижу, на самом деле не реальны. Я смотрю в окно поверх 40 этажей и думаю: Где же заканчивается небо? Или вижу самого себя, сидящего на совещании и обсуждающего финансовые показатели и маркетинговые акции как будто это в самом деле имеет для меня значение. Это больше, чем грезы и мечтания. Как будто я слишком хорошо знаю о чем-то большем. Как могут мелочи вроде моей работы что-то значить перед лицом бесконечного неба надо мной, перед бесконечным временем до и после моей краткой жизни? Неужели никому никогда не приходило в голову ничего подобного?» Оторванность ото всего, которую чувствует Том в своей повседневной жизни, его крайняя озабоченность природой бытия это то, что часто испытывают люди с деперсонализацией.
«Иногда я чувствую, что я марсианка, говорит Шерил, 33-летняя дизайнер тканей. Странно быть человеком, функции организма кажутся неестественными, а мысли оторванными от тела. Иногда самые обычные, знакомые предметы будто чужие, будто я их вижу в первый раз. Американский флаг, например. Его узнает каждый, он что-то значит для всех. Но если я задерживаю на нем взгляд больше чем на секунду, я начинаю видеть просто набор цветов и форм на куске ткани. Как будто забыла, что видела этот флаг раньше. При этом я все равно прекрасно понимаю, какой должна быть нормальная реакция».
Чувство измененности, которое человек испытывает по отношению к знакомым объектам вне себя самого, называется «дереализация». Это еще один аспект феномена деперсонализации.
«Если бы я видела эти вещи в первый раз, как в детстве, удивилась бы; но я не чувствую удивления, добавляет Шерил. Я знаю: со мной что-то не так, и это наполняет меня страхом, особенно страхом того, что однажды меня, кричащую, увезут в смирительной рубашке».
Луизе 24 года, она учительница начальных классов. Опыт дереализации пропитывает все ее существование отношение к своему телу, движениям, даже визуальное восприятие мира. Болезнь началась, когда Луизе было около 10 лет: в это время она стала замечать, что всякий раз, когда поднимает руку или ногу, она не чувствует веса тела и начинает парить. «Это может быть очень ощутимо, рассказывает она. Как будто я ношу очки, через которые ничего не вижу; как будто мир застегнут на молнию и ее нужно расстегнуть». Луиза почти ничего не чувствует, она словно оцепенела и даже плакать, когда ей действительно грустно, может редко. Она не ощущает свое тело частью себя: «Иногда я ударяю себя по руке или щипаю за ногу, просто чтобы что-нибудь почувствовать, чтобы знать, что рука или нога на месте». Часто ей кажется, что одна ее часть играет роль, а другая в то же время «находится внутри и никак не связана с той Луизой, что говорит с вами». Подобный опыт заставляет ее гадать, кто же она на самом деле такая, и часто чувствовать себя даже не актрисой, а фальшивкой.