— Может быть, вы все же позволите мне закончить?
— В вашем распоряжении две минуты, — довольно резко ответил Мейсон, взглянув на часы. — Я очень занят, и ваши дела интересуют меня не больше, чем вы сами.
Даттон покраснел, но тем не менее продолжал:
— Темплтон Эллис, отец Дезире Эллис, был одним из моих постоянных клиентов. Он умер четыре года назад. В то время Дезире было всего двадцать три года, она вращалась в кругу людей, которые не нравились ее отцу. Поэтому в своем завещании он доверил мне управлять всем своим состоянием с тем условием, чтобы я обеспечивал дочь необходимыми средствами по моему усмотрению. Он даже дал мне право, если я сочту это разумным, расходовать основной капитал. Я мог свободно покупать и продавать любые акции и другие ценные бумаги, входившие в наследство.
— То есть Эллис-отец поручил вам распоряжаться состоянием дочери?
— Да. Он сделал это, чтобы защитить ее состояние от нее самой.
— Но принял ли он какие-нибудь меры для защиты интересов дочери от вас?
— Никаких!
Молчание Мейсона было достаточно красноречивым.
— Общая сумма наследства составляла немногим более ста тысяч долларов. За четыре года, прошедшие после кончины отца, я передал Дезире примерно сто тысяч долларов.
Мейсон нахмурился:
— Мне послышалось, вы говорили о растрате четверти миллиона?
— Да… в некотором смысле.
— Не понимаю.
— Отец Дезире, как я уже сказал, вовсе не запрещал мне заниматься биржевыми спекуляциями, хотя сам всегда был весьма осторожен в таких делах. В частности, у него был пакет акций компании «Стир ридж ойл энд рефайнинг компани», которые я продал, никому об этом не сообщив, как и бумаги других неперспективных компаний, к которым Темплтон по каким-то личным причинам питал слабость. Сумма, полученная мною после продажи этих акций, оказалась значительной, и я разделил ее на три более-менее равные части. Одну часть я вложил в надежные ценные бумаги; на вторую приобрел акции, которые, по имевшимся у меня сведениям, имели серьезные шансы повыситься в цене. На последнюю треть я приобрел земельные участки в районах, которые, на мой взгляд, должны были быстро развиваться. Позднее я продал все это с большой выгодой, и таким образом возникла сумма в четверть миллиона.
— А как же налоги? — спросил Мейсон.
— Выплачивал из доходов, которые получал от собственности, записанной на мое имя.
— Но разве вы не были обязаны ежегодно отчитываться наследнице о своих действиях?
— Я этого никогда не делал, и мисс Эллис никогда не требовала у меня отчета.
— Она не интересовалась, что стало с ее деньгами?
— Ей казалось, что она в курсе дел. Сейчас она уверена, что у нее не осталось ни цента, поскольку я ежемесячно давал ей не менее двух тысяч долларов с самого дня смерти ее отца.
— Две тысячи долларов в месяц? Она, наверное, что-то откладывала?
— Наоборот, у нее были долги. Нет большей простофили в денежных делах, чем Дезире! Она занимала у кого ни попадя. Тогда я положил все деньги на свое имя.
— Понимаю.
— Надеюсь, что так. — Даттон смотрел на адвоката с тревогой и надеждой.
— Вы совершили множество преступлений: растрату, присвоение имущества, злоупотребление доверием… — Мейсон переглянулся с Деллой, сидевшей в углу комнаты.
— Все это так, — подтвердил Даттон, — но я продолжаю считать, что поступил правильно.
— Чего же вы хотите от меня? — спросил Мейсон.
— Срок, указанный в завещании Эллиса, истекает через три месяца. Тогда я должен буду предоставить отчет о своих действиях и передать Дезире все деньги, которые у меня остались.
— А вы не в состоянии этого сделать?
— В том-то все и дело! — сокрушенно воскликнул Даттон. — Хотя бы потому, что все деньги вложены в банк на мое имя.