Купив остров в Тихом океане на спонсорские деньги, он вложил уйму личных и заёмных денег на строительство лаборатории, где мечтал воплотить в жизнь безумные идеи. Герхард утверждал, что идёт впереди человечества, и, если не он сейчас, то другой учёный создаст настоящего киборга когда-нибудь через полвека. Амбиции возлюбленного заставляли произносить «киборг» с презрительной усмешкой. Герхарду предстояло создать нового прекрасного человека.
Великий творец стоял в домашнем халате, из ворота которого виднелась мускулистая загорелая грудь, мужественно покрытая чёрными завитками волос, и крепкая шея, с ямочками между ключицами. Он был необыкновенно хорош, излучал здоровье и силу. Джен обожала Герхарда, да и он платил тем же за верность и преданность.
Душенька, говаривал изобретатель в тихие минуты душевной близости даже, если я взорву этот каменный мешок с пятимиллионным населением, ты скажешь, что виноват сам город. Где я найду более преданного друга и такую милую очаровательную мордашку?
Далее, конечно, следовали поцелуи и уверения в любви.
Юная красотка нерешительно удерживала пакет, вопрос крутился на языке.
Что же ты? мужчина нетерпеливо протянул руку, давай.
Письмо от женщины.
Рука повисла в воздухе. Герхард нервничал, кусая губы. Именно по манере кусать губы в прелестной головке пронеслась догадка, что любимый этого письма ждал. Кровь прилила к груди, и перекинулась на щёки:
Дорогой, обманываешь?
Вспыхнул и он. Рука дрогнула и опустилась вдоль туловища:
Милая кошечка, ревнуешь? тон игривый, с ноткой фальши.
Нашёл женщину более преданную, чем твоя Джен?
Герхард подошел вплотную и заключил любимую в объятия:
Глупышка. Раньше ты не реагировала на письма поклонниц.
У меня здесь неспокойно, приложила руку к сердцу.
Ну, полно, полно, милая. Извини, спешу, разжал объятия, в которых было так уютно, что казалось, Женя умерла в момент, когда милый отстранился. Письмо оставь в кабинете. Вечером гляну.
Хлопнула дверь. Джен рассеянно прошла в кабинет и нарочито небрежно бросила письмо на стол: «Другая? Кто сумеет любить Герхарда как я? Самозабвенно до отречения. Любимый требователен и капризен. А что он требует? Ничего. Я угадываю желания, когда Герхард сам о них не знает. Глупая Женька, ты просто служанка, вот и всё».
Всхлипывая, демонстративно не глядя на конверт, подошла к окну. В цветнике садовник обрезал куст смородины. Подумав, в каких указаниях тот нуждается, на секунду задержалась у кабинетной двери, подавляя желание вернуться и снова обнюхать письмо. Покачала головой и решительно вышла. Переодевшись в голубые бриджи, девушка спустилась в сад. Пожилой, на взгляд девушки, работник приветствовал новоиспеченную хозяйку почтительным кивком.
Доброе утро, Максим. Хороший день сегодня. Не забудь срезать розы для хозяина. Большие, белые розы.
Как обычно?
Да, как обычно.
Он кивнул. Садовник на редкость сдержан и молчалив. Девушка постояла рядом, наблюдая за работой, и вздохнув, посетовала на немногословность Максима:
Если бы платили за игру в молчанку, ты бы разбогател, не так ли?
Тот пожал плечами.
Печально вернулась в дом. Пролистнула газету, где иногда попадались объявления: требуется секретарь или горничная. Ничего подходящего. Да и Герхард не отпустит.
Любимый вернулся скоро, и быстро прошёл в кабинет, где «его ждёт письмо незнакомки», мысленно сказала Женя, нервно кусая ногти. Герхард вышел к ней спустя полчаса, как ни в чем не бывало, улыбаясь, насвистывая модную мелодию.
Прочёл письмо?
Какое?
То самое, от женщины.
Считаешь, мне есть дело до любовных писем? Это после очередного отказа в банке.
Женя подошла и обняла его, мысленно представляя жизнь без денег: поменять огромный дом на квартирку, урезать расходы, отказаться от пятничных приемов.
Что? Ты, верно, собралась голодать, Пташка? Не волнуйся, до этого не дойдет. Он посмотрел на возлюбленную и вдруг рассмеялся, Намечается работёнка. Правда, едва рассчитаюсь с долгами, буду снова искать денег, детка.
Прячешь интрижку?
Интрижки? Какая блажь!
Но ты ведь мужчина.
Он расхохотался. Глядя на него, рассмеялась и Джен: нелепо подозревать Герхарда. Спрятала на груди любимого пылающее лицо: глупая, недоверчивая. Герхард всё работает, работает, а она, неблагодарная, подозревает милого в измене. Он погладил хорошенькую головку: «Ну, всё, всё, успокойся. Никого, кроме тебя. О кей?»