Артамон поклонился сестрам.
Вера Алексеевна, вы окажете мне честь протанцевать со мной?
Она немного испугалась вальс она танцевала редко и уже почти совсем решилась отказать, но подходящего предлога сразу придумать не удалось. И Артамон смотрел с такой радостью и надеждой, что Вере Алексеевне недостало сил для отказа и тут же самой стало легко и радостно. Рассерженная почти беззвучным смехом сестры, которая, скрывая улыбку, часто-часто обмахивалась веером, она подала Артамону руку и как будто впервые заметила, что головой едва достает ему до плеча. Вера Алексеевна вспомнила: «Гренадер» и улыбнулась сама, глядя в ласковые, лучившиеся смехом ей навстречу темные глаза.
Танцевать с Артамоном было необычайно легко. Несмотря на рост и крупное сложение, двигался он ловко и держал свою даму бережно, почти неощутимо, однако надежно, не подходя слишком близко и не отстраняясь далеко, не внушая ни неловкости, ни скуки. Вера Алексеевна боялась, что придется разговаривать на лету, в танце, совсем иначе, чем в гостиной, но он молчал и внимательно смотрел на нее. Первоначальное смущение ушло, она не чуяла пола под ногами не сразу даже почувствовала, что с непривычки у нее кружится голова. Должно быть, лицо ее выдало Артамон прокружил Веру Алексеевну в последний раз и подвел к прежнему месту, держа все так же бережно и крепко, словно боясь отпустить и потерять.
Вы позволите еще пригласить вас?
Она кивнула. Артамон нерешительно оглянулся, словно раздумывал, не отойти ли но не отошел. Оглянулся опять
Вы ищете кого-то? спросила Вера Алексеевна.
Он решительно мотнул головой.
Нет.
Артамон слегка покривил душой: он опасался встретить здесь Никиту или еще кого-нибудь из знакомых по бурным совещаниям в Шефском доме. Он сознавал, что совершенно не оправдал оказанное ему доверие, и вел себя самым легкомысленным образом, вместо того чтобы мыслить и рассуждать серьезно, но отчего-то разговор a la Nikita с Верой Алексеевной не клеился. Артамон никак не мог избавиться от мысли, что их разговоры о войне, о стихах, о друзьях юности серьезны ничуть не менее, чем политические беседы. Мысль просвещать Веру Алексеевну не приходила ему в голову. Что Вера Алексеевна умна во всяком случае, умнее его, он признал с самого начала, признал спокойно и с восхищением. Быть с женщиной, которая выше его во многих отношениях, казалось Артамону исключительным счастьем, подарком судьбы Подле нее ему не хотелось выказываться умом или спорить, достаточно было просто сидеть рядом и слушать.
Скажите, Вера Алексеевна вы помните ли, о чем говорил Никита тогда?
Отчего вы вдруг об этом вспомнили?
Так интересно стало, как вы об этом рассуждаете.
Вера Алексеевна задумалась.
Что я могу сказать? У меня меньше возможностей для наблюдения, чем у вас и у вашего кузена. Мое мнение таково, что в мире есть много зол, которые невозможно истребить человеческими усилиями. Но в свое время они, по воле Провидения, самым простым и легким способом исправятся. Ход жизни на каждом шагу оставляет в прошлом какое-нибудь несомненное зло
Никита и Александр Николаевич, пожалуй, сейчас разочаровались бы в нем!
Они с Верой Алексеевной и еще танцевали, и разговаривали, почти не отходя друг от друга весь вечер и не смущаясь любопытных взглядов Софии Алексеевны. Когда гости стали разъезжаться, Артамон в передней, улучив минуту, подлетел к Сергею Горяинову.
Сережа, ради Бога, уговори Веру Алексеевну сесть в санки. Соври что-нибудь, скажи, что в карете места нет.
Ты, стало быть, хочешь, чтоб она обратно с тобой ехала?
С нами, Сережа как можно!
Сергей с сомнением оглянулся.
Я, признаться, думал как-нибудь так устроить, чтоб с Мари Челышевой ехать
Сережа, голубчик, умоляю составь мое счастье! Я, в конце концов, как старший имею право А я тебе за это добуду билеты в оперу на весь сезон, будешь сидеть и любоваться на Мари.
А билеты какие? подозрительно спросил Сергей.
Ясно, что не в раек! Хоть в ложу, хоть в кресла Поскорей, корнет, они уж выходят! Я на улице буду ждать
Сергей, мысленно кляня приятеля, подошел к одевавшейся сестре.
Послушай, Вера, маменька просила передать, что обещалась в карету на твое место посадить Варвару Петровну. Так уж ты, пожалуй, поезжай со мной.
И, едва услышав согласие, торопливо, почти бегом, повлек ее на улицу. Вера Алексеевна, в удивлении, не успела даже оглянуться на мать.