Штурман громко прошептал на ухо связисту: -Некоторые люди убеждают других, что сами пробились наверх, хотя на деле они просто туда всплыли.
Выполняйте приказание! раскрасневшийся от злости старпом вступил на трап, чтобы полезть на мостик: -И запишите себе на руке, на ноге или другом не теряющемся месте, что, если вы не выполните хоть что-то, я вам покажу такое, какое вам и не снилось! нога старпома соскользнула со ступеньки, и он чуть не рухнул на палубу. Но вовремя поддержал минер.
Эх, знать бы, где упадет начальник, стекла бы подсыпал, -недовольно проворчал под нос штурман.
Старпом, если и услышал, реагировать не стал, только яростно застучал пятками в трап. Но минер решил высказаться: -Ругаться с начальством, словно бороться с лежащей в грязи свиньей: в какой-то момент замечаешь, что обливаешься дерьмом, а свинья ловит кайф. Лично я работаю методом болта и резины. Если можно, забиваю на дело болт, если нет тяну резину. Все ясно, молодежь? он сложил на груди ручки, умильно улыбнулся и стал весьма похож на хорошо промасленного колобка: -Такова флотская жизнь либо се ля вы, либо се ля вас Послушайте старого каплея, господа без году неделя лейтенанты, не идите в траверз командиру. Отдай часы, Маркони, не будь столь принципиальным.
Служба штука тонкая надо где-то да лизнуть.
Настоящий офицер не будет лизать задницы тем, кого не уважает! отрезал связист.
А если все время подстилаться под начальство, оно будет вытирать о тебя ноги, -включился в разговор штурман.
Минер скривился, потускнел взором и стал похож на старую галету: -Не понимаете? Да ведь друг командира не тот, кто ему зад лижет, а тот, кто вовремя подставляет свой!
Вот сказанул! восхитился штурман: -Сразу видно, что ты пошел на флот, чтобы откосить от института!
Дурачье! обиделся минер: -Я пытаюсь передать вам свой богатый опыт! На службе ведь надо где-то умным, а где и дурачком прикинуться
Видим, не слепые, -кивнул штурман: -Когда ты стараешься выглядеть умным, то выглядишь дураком, а если пытаешься показаться дураком, тебе это блестяще удается.
Минер тяжело вздохнул и полез на мостик, бормоча: -После спора с вами может быть лишь одно утешение: возможно я не выглядел таким придурком, каким себя чувствовал.
Попав в идиотское положение, ведите себя просто и естественно, как настоящий идиот! крикнул вослед минеру штурман.
Пошли в жопу! донеслось сверху.
Вот заметь, -обратился штурман к связисту: -Только русский человек, когда посылает кого-то на какой либо орган, обращается уважительно на «Вы».
Жопа на флоте не орган, а состояние души, -возразил связист.
При этих словах вышел из глубокой задумчивости старый лысый вахтенный механик, вечный капитан 3 ранга: -И чего вы спорите да кричите?
Потому что у нас свобода слова, -развел руками штурман.
Эхе-хе На службе свобода слова это осознанная необходимость молчать, механик почесал маковку заскорузлым пальцем: -Начальник должен относиться к подчиненным, как к самому себе, чтобы со спокойной совестью ругать их за свои ошибки.
Да? скривился штурман, всем своим видом преображаясь в боевого петушка:
Начальники относятся к подчиненным, как турист к костру, пока нужны, поддерживают, а отпадает необходимость, бросают без сожаления, еще и помочившись предварительно.
Механик зевнул: -Жизнь на флоте похожа на собачью упряжку: если ты не вожак, картина никогда не меняется. Идите-ка отсюда по своим делам, -и впал в нирвану.
Флотский офицер может решить любую проблему, если, конечно, не будет задаваться дурацким вопросом «А зачем?», -резюмировал связист.
С мостика, тяжело сопя и пукая, начал спускаться командир. Штурман потянул связиста от трапа: -Не стой где попало! А то еще попадет.
Связист полез в соседний отсек, восклицая: -Нас невозможно сбить с пути!
Нам пофигу куда идти!
В жизни всегда есть место пофигу! вторил ему штурман.
Командир спустился в центральный пост, стянул с плеч канадку, задев рукавом механика и тем выведя его из нирваны, плюхнулся в свое кресло, чтобы стянуть валенки: -Если ты будешь упорно трудиться по восемь часов в день, то со временем станешь начальником и получишь право вкалывать по двенадцать часов в сутки Меня постоянно преследуют мерзкое чувство перевыполненного долга и мысль «Какая фиговая жизнь!»