Я посмотрел вперед и понял, что лесная дорога закончилась. Во всяком случае, невдалеке среди расступившихся деревьев проглядывал высокий деревянный забор. Из-за забора выглядывал большой двухэтажный бревенчатый дом, напоминавший крепкий боровик под коричневой металло-черепичной крышей. Калитка слева от железных ворот, крашенных коричневой краской. Постучал в калитку. Подождал, постучал в ворота вышло гораздо громче. Спят они что ли? Сиеста? Или никого нет дома?
Ну что, панове?
Я вздрогнул и повернулся. Оказывается, калитка распахнулась совершенно бесшумно, и за мной внимательно наблюдал одетый в брезентовый плащ защитного цвета желтоглазый молодой мужик с вислыми усами и чубом соломенного цвета.
Долго еще будешь в ворота долбиться? мужик зевнул.
Чего? растерялся я.
Гляди, краска облупится будешь заново красить.
Не подскажете, как к станции пройти?
Не подскажу, удрученно покачал головой, ибо не знаю, к какой станции пройти желаешь, человече.
Ближайшей.
Ближайшей? задумчиво намотал на палец левый ус, покусал кончик. Километров с полтораста будет, честно посмотрел на меня и показал в сторону востока, в ту сторону. А ежели, допустим, туда, ладонь указала на север, то все триста с гаком. А зачем тебе станция, коли не секрет?
Меня из электрички выбросили и вот
Контролеры что ли? Так ты заяц? Тю, осуждающе покачал головой, а с виду такой гарный хлопчик. Нехорошо за проезд не платить подрыв экономических основ существования пассажирского железнодорожного транспорта.
Честно говоря, на этой тираде я слегка «подвис».
Чего глазами хлопаешь, пассажир? Можа еще чего надо?
Водички попить не найдется? спросил первое, что пришло в голову.
Почему бы и нет? Pourquoi pas как говорят французы. Ты проходи, не стесняйся, будь как дома, отошел, пропуская меня в калитку.
Я прошел, покосившись на распахнувшийся плащ: если глаза меня не обманывали, то под плащом прятался пистолет-пулемет Судаева. Однако
Туда не ходи, мужик обвел двор широким жестом, снег башка попадет, совсем мертвый станешь. Сюда ходи, показал на вымощенную булыжником дорожку, тянущуюся вдоль залитой бетоном подъездной дороги к дому.
Задвинул широкий засов, дополнительно замкнув его навесным кодовым замком. Я пошел по дорожке, обогнул какой-то ветхий сарай и остановился. Растрепанный длинноволосый подросток в очках, похожий на опухшего с жестокого похмелья Гарри Поттера, ожесточенно втыкал в землю штыковую лопату.
Михась, поймал я ее, кажись! прокричал паренек, покосившись на моего провожатого. Поймал!
Держись, Авдей. Мы сейчас. Помоги, Михась сорвал плащ и швырнул мне. Лови в него, но рукой коснуться не моги.
Кого ловить?
Ужицу. Вон она! показал на что-то белесое, длинно-извивающееся, выковырнутое Авдеем из земли.
Я, удивляясь сам себе, бросил сумку и, подхватив плащ, начал ловить извивающееся нечто. Паренек с хеканьем продолжал рубить землю, пытаясь отсечь непонятную ужицу. По виду она походила то ли ветвистое щупальце-водоросль, то ли сошедший с ума буйный корень, то ли мутировавшую медведку.
Под нее подводи! Михась схватил плащ за другой край. Руками не трогай, сожрет. Авдей, руби, уйдет!
Не уйдет, Авдей подпрыгнул и с размаху вонзив лопату в землю, ухнул на нее всем телом.
Ужица, чем бы она не была, истошно запищала. Лопата провалилась в землю почти целиком, Авдей растянулся сверху. Мы с Михасем заматывали бешено бьющуюся ужицу. Признаться, силы в белесой твари оказалось прилично. Я никогда не боролся с крупной анакондой (да и с мелкой тоже), но думаю, сладить с анакондой было бы легче. Пока скрутили, и я и Михась запыхались и вспотели, как мыши.
Вскочивший Авдей пару раз вполне себе по кик-боксерски приложился ногой в извивающийся длинный сверток, заставив его затихнуть.
Крупная какая попалась, матерая, снял испачканные грязью очки, вытер стекла о рубашку, одел, хороший улов.
Повезло, Михась пожевал левый ус, хороший улов, не ежица какая и не ежовка. Точная ужица.
А что это? осторожно спросил я.
Тебе же сказали, очки Авдея хитро блеснули, ужица комлевая.
Они еще и разные бывают?
Бывают еще подколодные, но я их в здешних местах не встречал. А ты, Михась?