Размышляя, мимоходом отправил к покупкам пакетик черного перца-горошка и пакетик лаврового листа. Для жиденькой гороховой похлебки, которой Василий Петрович лакомился по праздникам самое то. Остатки средств добрал солью: она не портится, а нужна всегда и дорожает при любом катаклизме или биржевой панике. Едва не завопил от радости, увидав на кассе итог: триста десять рублей двадцать копеек.
Есть еще порох в пороховницах, посмеивался, таща тяжеленые (из-за соли) пакеты-майки, усиленные многими слоями принесенного с работы скотча. Я еще ого-го!
Ввалился в квартиру.
Потратил! Купил!
Отнес пакеты на кухню, зашел в зал к лежащей на диване с ноутбуком супруге.
Все сделал?
Все! начал выкладывать на стол лекарства и чеки. Вот «Бранолинд», вот мазь, вот валидол, вот за харчи чек.
Молодец. Возьми с полки творожок.
Вот чек, что пополнил, вот запрос баланса.
Какой еще запрос? жена подняла глаза от ноута. Зачем?
Ну это самое что пополнение дошло, растерявшись, мямлил Василий Петрович.
Зачем?
Положено же так Вдруг обманут?
А ты знаешь, что мне на телефон и так извещения приходят?
Ну и что?
А ты знаешь, что я могу в личном кабинете посмотреть?
Ну и что. А так доказательства будут!
А ты знаешь, что запрос баланса сорок пять рублей стоит?!
Сколько?! Василий Петрович пошатнулся и схватился за сердце.
Сорок пять
А-а-а! Василий Петрович рухнул на пол, лицом в линолеум.
Жена посмотрела на свежую пачку валидола на столе, почесала затылок и начала менять статус в соцсетях на «Молодая, привлекательная вдова желает познакомиться»
Сюрприз
Рассказ написан на ¼ финала Плей-офф чемпионата прозаиков ЛитКульта-2019
У нас для тебя сюрприз.
Я повернулся от монитора и с подозрением посмотрел на родителей. Сюрпризами они меня давно не баловали, а тут стоят и сияют, как два золотых Георгия Победоносца в витрине Сбербанка.
Какой?
У тебя сегодня день рождения и в этот день мы решили открыть тебе правду, сказала мать.
Какую еще правду? я насторожился еще больше.
Мы тебя не хотели
В смысле?..
В прямом, улыбнулся папаша. Просто презерватив порвался и
И появился ты, подхватила мать.
Я помолчал, переваривая.
Ну и?
И поэтому, объяснил отец, мы решили тебя сократить.
Это как? Меня же уже сократили.
Сократили с работы, любезно объяснила мать, а мы сократим тебя из семьи.
Времена трудные, вздохнул отец, все снижают издержки, а ты сидишь без работы на нашей шее.
А мы уже не молоды, покивала мать, и нам такая обуза не по плечу.
Не по Сеньке шапка, кивнул папаша.
Вы шутите? я вскочил с компьютерного кресла. Как можно сократить человека из семьи?!
Запросто, отец просто лучился добродушием. Мы тебя убьем
В смысле? я попятился, наткнулся на стол и едва не упал.
Убьем, улыбка матери была широкой, как у акулы.
Я найду работу!!! закричал я. Честное слово!!!
Не кричи, сынок, отец обнял меня за плечи левой рукой. Соседи услышат.
Вы хотите меня убить, слезы сами навернулись на глазах. Я всхлипнул. Сына.
Нежелательного, построжела мать.
Я живой человек! сбросив отцовскую руку, я рванулся из комнаты.
Бежать! Бежать отсюда!!!
Сынок, донеслось сзади, мы пошутили.
Пошутили? я обернулся.
Родители шли ко мне.
Горькое лекарство, говорила мать, эффект плацебо, чтобы подтолкнуть тебя искать работу.
Пошутили? я плакал.
Да, отец снова обнял меня.
Что-то укололо. Я склонил голову: из меня торчал наш кухонный нож.
Что это?
Я тебя убил. Твои легкие наполнятся кровью и через минуту ты тихо-мирно задохнешься.
Не надо, папа
Сынок, фарш невозможно провернуть назад.
Потолок поплыл и я упал. Последним, что услышал, были слова матери:
Насчет фарша ты неплохо придумал. Можно будет и котлет накрутить
Мотылек
Рассказ написан на XXV Осенний Пролёт Фантазии
Проклятый мотылек надоедливо и натужно бился о засиженный мухами молочный плафон тусклой сороковатной лампочки. Где-то далеко лениво, будто утомившиеся на богатой свадьбе гости, орали лягушки. А тут было тихо, как в свежевырытой могиле. И пахло похоже. Я, не отрываясь, смотрел в огромные холодные глаза гигантской змеи, чья голова торчала над забором, слабо покачиваясь, словно висящий на веревке носок под свежим майским ветерком. Рука, сжимающая пистолет, уже подрагивала от напряжения, но стрелять я не решался. Знал, что пресмыкающиеся живучие твари и страшно было представить, что сделает со мной эта жуткая тварь, если я не сумею ее прикончить сразу. Толщиной с бревно даже если попаду в мозг, умрет не сразу. А такая туша, даже просто бьющаяся в конвульсиях, бед может натворить немалых. Хлипкие деревянные столбики крыльца сокрушит на раз. Да и не факт, что в темноте двора не скрывается ее подружка. Стоящая за воротами машина казалась недосягаемой, как пустыня Калахари.