Мой папа был офицером. После школы в Москве он окончил Саратовское военно-химическое училище, Военную академию химической защиты[2] и Московский институт управления[3]. Два года после академии он служил в Ростове, неподалеку от Ярославля, после чего перевелся в Москву. Его воинская часть выпускала пособия для войск химической защиты, снаряжала и обкатывала машины химической разведки, передвижные радиохимические лаборатории. Приходилось ему бывать и в командировках на известном химическом полигоне в Шиханах, под Саратовом.
Последние несколько лет в погонах папа провел в Управлении Министерства обороны, откуда уволился в 1991 году в звании полковника. Та служба пришлась ему не по душе. Папа часто говорил, что это не его место, слишком много кабинетной казенщины и подковерных интриг. Подозреваю, что нервное напряжение, которое папа испытывал на работе в управлении, в итоге сказались на его здоровье. Осенью 1990 года у него случился первый инфаркт, хотя прежде явных проблем со здоровьем не возникало.
В советские времена люди в погонах встречались на улицах гораздо чаще, чем сейчас, и были мальчишки, которые гордились военной формой своих отцов. Я же этому особого значения не придавал, зато хорошо помню, как зимой по дороге в детский сад папа в шинели и офицерской шапке вел меня за руку и объяснял, почему сейчас темно, но скоро день будет прибывать.
По характеру папа был человеком импульсивным, прямым и без увиливаний говорил в глаза то, что думает. Нравилось это, конечно, не всем, тем более что со стороны незнакомых людей папа абсолютно не терпел панибратства и обращения на «ты». Особенно это касалось тех собеседников, которые были заметно младше его по возрасту.
Другими выраженными чертами папиного характера были азарт и целеустремленность. Если он что-то решал про себя или тем более обещал другим, то выполнял обязательно. Говорят, что в молодости это выражалось подчас в самых неожиданных вещах. Позже папины друзья рассказывали мне, что однажды во времена учебы в военном училище он на спор просидел несколько часов на шкафу, не сказав ни слова.
Назвать папу активным спортсменом нельзя, хотя он неплохо играл в волейбол, был вратарем в футбольной команде, когда учился в академии, и пытался стоять у стенки с теннисной ракеткой. Во всех видах спорта болел папа, естественно, за ЦСКА. Не скажу точно, когда я сам впервые оказался на футболе, но помню, что пошли мы на него вчетвером, и, поскольку высидеть весь матч я не смог, во втором тайме мама выгуливала меня вокруг стадиона «Динамо» по Петровскому парку.
Из моих детских футбольных впечатлений выделяется важный матч между ЦСКА и «Спартаком» в октябре 1990 года, завершившийся в «Лужниках» со счетом 2:1. Это был последний тур чемпионата СССР, решающий мяч с пенальти Станиславу Черчесову забил Дмитрий Кузнецов, и армейцы, к нашей радости, впервые после двадцатилетнего перерыва попали в призеры, получив серебряные медали. А еще в памяти сохранились эмоции Андрея, впервые увидевшего исполнение футбольного пенальти. Он с такой настойчивостью уверял меня, что одиннадцать метров на самом деле далеко и забить оттуда очень непросто, что я этому поверил. Не забывали мы и про клюшки с шайбой. Мой первый поход на хоккей состоялся той же осенью 1990 года, когда армейцы выиграли у динамовцев со счетом 3:0.
Поскольку никакого Интернета в то время не существовало, практически всю спортивную информацию мы получали из газет. Дома на столе у нас постоянно лежал «Советский спорт», к которому затем добавился «Спорт-Экспресс».
Мама младше папы на девять лет, а по образованию экономист-бухгалтер. Она окончила Заочный финансово-экономический институт[4], который располагается в Филях. С папой она познакомилась, работая в воинской части, где он служил, а позже, когда мы росли, подрабатывала еще в двух местах. Конечно, по сравнению с папой ей была свойственна большая гибкость. Именно мама до поры до времени контролировала наши школьные успехи. На турниры же и отдельные матчи она поначалу ходила довольно редко, с трудом справляясь с переживаниями.
В детстве и в юности ты часто недооцениваешь моменты, на которые, взрослея, неожиданно для себя обращаешь более серьезное внимание. Есть много вещей, которые поначалу трудно анализировать, и с возрастом у меня появились вопросы, которые я, увы, уже никогда не смогу задать папе. Но одно я знаю наверняка. Будь у меня другие родители, моя судьба наверняка сложилась бы иначе. Поэтому я, как и Андрей, безмерно благодарен им за все, что они сделали для нас.