Явных врагов у него никогда не было. Толкуновский старался обходить острые углы и в заведомо авантюрные операции не ввязывался. Как мысленно отметил Гуров, это был Чичиков нашей эпохи, сумевший-таки удачно распорядиться «мертвыми душами». В быту Толкуновский тоже ничем особенным не отличался. С прислугой не сюсюкал, но и не тиранил. Платил пусть и не слишком щедро, но вовремя. Отдыхать ездил только за границу, чаще всего на Канары, где пару лет назад купил себе дом. Там же последние три недели находилась и Инна с детьми, где их и застало известие о смерти главы семьи. Инна не смогла припомнить среди знакомых и своих, и мужа, в том числе «шапочных», хоть кого-то по фамилии Горшутин. Кроме того, покойный банкир сбором грибов в подмосковных лесах никогда не увлекался.
По просьбе Гурова Инна пригласила свою домработницу Валентину. Та пришла незамедлительно, словно ждала, что ее обязательно куда-то должны вызвать. Инна, сославшись на то, что ей нужно заниматься подготовкой к похоронам, вновь ушла наверх. Валентина, скорее всего, ровесница хозяйки, выглядела в чем-то даже более эффектно, чем та. Было заметно, что она очень волнуется ее руки постоянно были в движении и не находили себе места. Осторожно присев напротив Льва, она наконец-то сложила руки на коленях и замерла, глядя в пол.
Скажите, Валя, хозяин часто, вот так же, как и в этот раз, запирался в спальне на длительное время? Гуров старался говорить без каких-либо эмоций, чтобы излишне не напрягать свою и без того чрезмерно напряженную собеседницу.
Да, я об этом милиции уже рассказывала Валентина утвердительно кивнула. Алексей Васильевич по меньшей мере раз в неделю занимался медитацией, для чего уединялся в спальне и запрещал его беспокоить. Он обычно занимался этим с субботы на воскресенье. В такие часы шуметь категорически запрещалось. Нельзя было громко включать музыку, телевизор, заниматься ремонтом и всем таким прочим.
Расскажите о том, что было позапозавчера. Это как раз была суббота.
Да вы знаете, как-то ничего особенного тогда и не отмечалось День был как день. Алексей Васильевич приехал вскоре после обеда, выпил апельсинового соку и ушел в спальню. Как и обычно, предупредил, чтобы его не беспокоили.
Он не выглядел подавленным, расстроенным, нервным?
Нет, нервным его я не видела ни разу. Он даже, когда с кем-то ругался, говорил совершенно спокойным голосом. И в субботу он был такой же, как и всегда.
А окно спальни во время его медитации всегда было открыто?
Ну, когда спокойная погода, то он открывал его настежь. А если шел дождь или был сильный ветер, окно было закрыто
Как я понял, закончив свою медитацию, хозяин сам выходил из спальни. Как же в этот раз вы смогли догадаться, что с ним произошло что-то неладное? Он что, не вышел в обычное время?
Нет, он, случалось, мог просидеть в позе «лотоса» и почти все воскресенье. А тут Возможно, вы мне не поверите, но когда я позавчера утром проходила мимо дверей его спальни, то внезапно почувствовала, как оттуда потянуло холодом, и мне почему-то вдруг стало очень страшно. И тут я поняла: случилось что-то очень нехорошее. Сначала я постучала. Мне никто не ответил. Тогда я стала колотить в дверь изо всех сил, а потом сбегала за Сашей, охранником. Он выломал дверь, поскольку она изнутри запиралась на обычную задвижку и запасным ключом воспользоваться было невозможно. Алексея Васильевича мы увидели лежащим на полу лицом вниз уже мертвого
Как далее рассказала Валентина, в быту Толкуновский был человеком адекватным. По ее словам, перед прислугой он не заносился, хотя дистанцию выдерживал строго. Обожал французскую кухню, в одежде придерживался английского фасона, а вот машины любил немецкие. Собирался в ближайшем будущем купить себе «Майбах», но не успел. На вопрос Гурова об их личных взаимоотношениях, слегка порозовев, Валентина ответила, что они были сугубо деловыми и в личную плоскость никогда не перемещались.
Однако это утверждение на корню опроверг дворецкий, который пришел после горничной. Дмитрий, как он себя назвал, выглядел далеко за сорок, но при этом смотрелся бодро и уверенно. У Толкуновского он работал дворецким уже около восьми лет и был своего рода старожилом из числа прислуги. По словам Дмитрия, своей работой он был вполне доволен, и кончина хозяина стала для него по-настоящему тягостным событием. В субботу Дмитрий, закончив дела, с согласия хозяина отбыл на выходной. Он жил с семьей в Москве, в одном из «спальных» районов. О смерти Толкуновского узнал в воскресенье, после звонка Валентины.