Честные жулики
Июль месяц. Московский аэропорт Домодедово. Необычная для здешних мест тишина. Самолёты не садятся и не взлетают, с небес льёт, как из ведра. Изредка какая ни будь женщина под зонтиком торопливо процокает каблучками. Машины на площади уткнулись носами друг к дружке, томятся в ожидании седоков пассажиров. Водилы частного извоза изнывают от безделья. Одни спят прямо за рулём, другие, кучкуясь группами и разложив в салоне сиденья, режутся в карты. Двое молодых парней сидят на заднем сидении красного жигулёнка пятой модели, подержанной и ржавой машинёнки. Парня в джинсовой куртке зовут Димой. Второй, с рыжей шевелюрой и в цветастом спортивном костюме прозван Какаду. За рулём машины- её хозяин, мужчина пятидесяти лет, по кличке Квадрат (толстый, что поло-жить, что поставить). Сидят, толкуют про жисть, молодость набирается опыта.
Был у меня курьёзный случай тут, в Домодедово, рассказывает Квадрат. Маленькие глазки его сужаются, видно, он что- то вспоминает. На этом пикете дежурил гаишник один. Капитан. Интересный мужик. В любую погоду: в холод ли, в несусветную жару не снимал с рук краги, кожаные длинные по локоть рукавицы. За поясом- обязательно свежие газеты.
Зачем? спрашивает Какаду.
Крагами и газетами подстраховывал себя. Все мы под Богом ходим. Гаишники- тоже смертные. И на них была управа. Правда, делалось это скорее для отвода глаз, народу пыль в глаза пускали, мол, видите, ловим мздоимцев. Но некоторые, бывало, « залетали». Чтобы не попасть впросак, капитан тот придумал уловку: подходишь к нему отстегнуть за проезд двушник, он снимает с правой руки крагу, держит её левой, как кружку, у пояса; правой, как положено, отдаёт тебе честь. Ты незаметно кидаешь двушник в кружку, а он суёт тебе свежую газету. Если вдруг ненароком зацукают, и при разбирательстве спросят: С какой целью подходил водитель, если не отстегнуть двушник? Вы же его не останавливали. Капитан бы ответил: Попросил газету, я ему и дал.
Да-а-ааа! тянет Димка, удивляясь. Хитро мудрый гаишник! Даже если рубли были бы заряжены, с капитана, как с гуся вода отпечатков на них нет.
Конечно! Не пойман- не вор, соглашается Квадрат. Но, надо отдать ему должное, три шкуры с нас, с щипачей не драл. Честный был жулик: если у тебя вдруг бензин кончался ( тогда с ним туго было), а пассажиров тьма-тьмущая, у него на этот случай сорокалитровая канистра в багажнике Волги стояла. Бери, работай. Первый раз я хотел было заплатить ему, а он- кошки в дыбошки: Я что бензином торгую что ли? Обиделся.
И коню понятно, встревает в разговор Какаду,-больше ходок ты делаешь, ему больше отстёжки
С этим капитаном у меня произошёл курьёзный случай. Пробил я пассажиров до Внучки и трогаюсь в путь. До пикета тут с километр будет.
Чуть поменьше, поправляет Димка.
Может меньше, соглашается Квадрат. Из разговора пассажиров узнаю, что они из Магадана. Я ведь пятнадцать лет дальнобойщиком Колымскую трассу утюжил. Разговорились. Тары- бары, растабарыА про пикет я со-всем забыл. Не видел, что стакан проплыл мимо, только услышал, как заверещал свисток гаишника. Неписанный закон обязывал меня, щипача остановиться, ещё не доезжая стакана, подойти к менту и со словами: Как сам? отстегнуть двушник . А я этого не сделал. Пассажиры заволновались, видя, с какой поспешностью я затормозил, стал сдавать назад. Не объясняя им ничего, сломя голову бегу к стакану. Обычно капитан весёлый, а тут надулся, как кот на крупу. Я его таким не видел ни разу.
Не дожидаясь, когда я подбегу, капитан развернулся и пошёл к себе в стакан. На улице удивительная тишина. Слышу капитан уже на пороге, вытирая ноги о половичок, говорит сам с собой, но довольно громко, чтобы я слышал: Мужик совсем зажрался. Делаешь всё, чтобы ему было хорошо, а он тебя знать не хочет. Придётся проучить разочек. Вошёл в стакан, сел в вертящееся кресло, достал с полки толстенный журнал, стряхнул с него дохлых мух и, усердно сдув порядочный слой пыли, приготовился писать. Я шагнул через порог, как нашкодивший школьник в кабинет директора. В отличие от школьника, незнающего, что ему грозит, я- то хорошо представлял, если гаишник запишет номер моей машины в этот журнал, мне очень и очень долго придётся отмываться, в смысле отмазываться.
Уговорить нельзя было? спрашивает Какаду, ты ведь мастер на это.