Посмотри на себя! Кто на тебя позариться?. За собой нормально не ухаживает. В наряды не наряжается. Красками не красится. Привезите ей, батюшка, краски для лица. У Тихомиры, лицо такое бледное, собаки пугаются! А она, о работе думает! произнесла, с усмешкой, Смеяна.
Сёстры залились звонким смехом.
Полно вам, сороки, сестру задевать. Привезу каждой, что попросили, пытаясь успокоить дочерей, строго сказал отец.
Долго ли коротко ли был купец на ярмарке, о том сказка не сказывает.
Но, когда воротился, привёз всем дочерям подарки. Тихомире и «веретёнце» нашёл и «пяльцы» с «иголочкой».
Схватила Забава венец, надела. И давай забавляться, красоваться. Смеяна, от зеркала не отходила, хохотала. Любовалась собой, не могла налюбоваться.
А Тихомира, благодаря предметам, какие запросила, получила способность творить, задумывать и воплощать в жизнь, задуманное. «Веретеном», напряла пряжи необычной. Из золотой нити соткала материю, краше которой, ещё не было на свете. «Волшебной иглой», стала вышивать на ткани, узоры любви и нежности, радости и щедрости, милосердия и красоты. Теперь, девушка могла изготавливать всё, что захочет, проводить это в жизнь.
Слух, о чудесных рушниках, полотенцах Тихомиры, разлетелся по всему государству. Да, за его пределы вышел.
Все созданные вещи, девицей, правда были «волшебными». Снимали усталость, защищали от бед, оздоравливали. Свадебные рушники, вышитые ею, становились «оберегами» в доме у тех, кто эти рушники приобрёл. Много чудесного творили эти вещи.
За свой труд брала, Тихомира, оплату по сердцу. Это не очень нравилось отцу.
Доченька, все дни напролёт сидишь за вышивкой или ткань ткёшь. Слава о тебе и работе твоей по всей округе идет. Что же так мало, за работу свою чудесную, берёшь? спрашивал он у Тихомиры.
Батюшка, я об этих вещах из сна своего узнала. Сказано мне было, во сне, не брать платы выше сердца. Иначе, не смогу больше такие вещи создавать. Не серчай. Мне работа в радость. Лучше помоги, батюшка, вот в чём. Помимо рушников да полотенец, хочу сарафаны да рубахи шить. На них узоры свои делать, отвечала девушка.
Хорошо, доченька. Подсоблю.
Сказано сделано. Развернул купец, при фабрике, цех пошивочный. Сарафанов да рубах.
Нарасхват разлетались эти вещи, после вышивок Тихомиры. Молва трезвонила о ней по всему широкому миру.
Вот, поступил, девушке, заказ от самого царя. На две рубахи, для него самого. И три сарафана, для царицы.
Тихомира, принялась за дело.
Черной завистью пошли её сёстры родные. Возненавидели «тихоню», за её известность. Решили, Забава со Смеяной, извести сестру. Позвали на речку купаться.
Что ты сиднем сидишь за работой своей. Лето пройдёт, уже на речку искупаться не сходишь. Идём с нами. Поплескаемся. Усталость, как рукой снимет, стала уговаривать, Тихомиру, Забава.
Смеяна, поддакивать стала.
И то, верно! Искупаюсь, понежусь немного в воде и вернусь. Спасибо, сестрицы, что позвали, подумав, ответила Тихомира.
Пошли они, втроём, на речку. Плавали, плескались, дурачились.
Вот, старшие сёстры, переглянулись. Да и напали на младшую. Утопили. Вернулись домой, как ни в чём не бывало.
Хватился вечером отец, Тихомиры. Нет её нигде. Искали всем городом. Так и не нашли.
На том месте, где утонула Тихомира, появился «тростник» с «камышом».
Вырос. Стал шуметь, нашёптывать: «Сёстры девушку убили. Тихомиру утопили. Здесь я, путник, помоги. Со дна речки подними».
Только, не все слова были понятны. Шумел «камыш», страху нагонял. «Тростник» ему вторил. Да и где это видано, чтоб тростник обыкновенный рядом с камышом рос. Сторониться стали люди того места.
Однажды, вёл по этому берегу пастух своё стадо. А как известно, пастухи, народ не из пугливых.
Остановился он, на берегу. Прислушался.
Зашумел «камыш», пуще прежнего. Заволновался «тростник».
Мужичок стоит, вслушивается. Интерес его взял. Распознать захотелось, о чем растение с травой поют, шепчутся.
Те, не унимаются: «Сёстры девушку убили. Тихомиру утопили. Здесь я путник, помоги. Со дна речки подними».
Как только понял, пастух, о чём поёт «тростник» с «камышом», помчался к купцу, рассказать.
Тот, от него отмахнулся:
Проспись, пойди. У людей горе, а ты глупости мелешь.
Стал доказывать пастух, что дочь его в реке. Не слушал купец, выгнал взашей.