Ох уж эти анонимные звонки в полчетвёртого утра! вздыхает Оскольцев. Он идёт первым, вытянув вперёд руку с фонариком. Наверняка в этой дыре сто лет никого не бывало.
Да точно подростки балуются, отзываюсь я.
Вот чёрт! Глянь сюда! Оскольцев смотрит куда-то вверх и, судя по всему, ничего хорошего там нет.
На балках под потолком лежит тело. Открытые глаза затянуты матовой мутью. С пальцев сползают тягучие тёмные капли. Нос заполняет знакомый, еле уловимый запах, от которого сводит живот.
Оскольцев выхватывает пистолет.
Убери пушку, нет здесь никого, вздыхаю я. Иди наверх, вызывай криминалистов.
Может, она ещё жива? с сомнением произносит напарник, опуская оружие.
Даже если так, сами мы её не достанем.
Я провожаю Оскольцева взглядом, пока он, бурча проклятья, быстро поднимается по лестнице.
Слезай, мерзкая гадина, шиплю я, убедившись, что напарник не услышит. Мёртвое лицо расплывается в улыбке.
Женщина на четвереньках ползёт по балкам к стене. Её движения дёрганые, рваные. Луч фонаря подрагивает, выхватывая точёную фигуру из темноты.
Она по-паучьи спускается по стене и спрыгивает на пол. Босые ступни шлёпают по жиже на полу.
Я так ждала тебя женщина быстро подходит и прижимается ко мне всем телом. Проводит ледяным пальцем по нижней губе, а затем опускает руку и гладит меня между ног.
Когда-то я заводился от одного её прикосновения. Как давно это было Перехватываю её запястье, с силой сжимаю и отвожу в сторону. Хочется заорать, выхватить пушку и высадить в неё всю обойму.