Подозрения у него начали складываться нешуточные, поэтому, вложив в голос максимум простоты и честности, я ответила:
Так, я ж говорила. Наследство это, от тетки ее покойной досталось. У нее и доказательство имеется в виде фотографии. На ней тетушка стоит в этих сережках. И любая экспертиза это подтвердит.
Но, сомнения следователя не оставляли, и он, изображая проницательный взгляд, продолжал вопрошать.
А, не та ли эта тетушка, кости которой не так давно упокоились в родной земле?
Я с готовностью кивнула:
Именно, что та! И, вроде, как обрадовалась, его сообразительности, растянула рот в улыбке.
Его слегка перекосило от моего оскала. Но, больше он ничего не придумал спросить. И, сейчас, сидел и тяжело смотрел на меня, выискивая подвох.
А, от меня то вы чего хотите, Ольга Викторовна?
От подобной постановки вопроса, я слегка опешила, если не сказать больше.
Как чего? Вытаращила я глаза. Соблюдения закона и справедливости. Вора отыскать. Добро хозяйке вернуть. В чем вижу вашу прямую обязанность. И я выложила на стол листочек, вырванный из простой ученической тетради, на котором было написано заявление Марии Афанасьевны.
Пиреев от листочка шарахнулся, как будто, боялся, что он его сейчас укусит.
А это еще что? В голосе уже звучало неприкрытое возмущение.
Я, изображая искреннее недоумение, ответила:
Как это что? Это заявление потерпевшей. Оформлено, как положено. На имя начальника райотдела, подполковника, товарища Копылова Владимира Дмитриевича. Так что, регистрируйте и, милости просим в Пантелеево. Я встала со стула и стала бочком продвигаться в сторону двери.
Куда это вы собрались, Ольга Викторовна? Спросил он, привстав со стула.
Как куда? Домой. Я свое дело сделала. Просьбу старушки уважила. А дальше, уж ваше дело, дорогой Иван Петрович.
Не дожидаясь его ответа, сделала в дверях ручкой и выскользнула из кабинета.
У входа, дожидаясь меня, уже стоял Павел. Я быстренько плюхнулась на сиденье.
Ну, куда прикажете? шутливым тоном спросил он.
Паш, если вы все дела сделали, поедем домой. А про себя мысленно добавила: «Пока растревоженный улей, не начал гудеть в полный голос».
Но, домой мы сразу не поехали. Егорка выпросил у отца посмотреть лошадей на конеферме (была и такая в нашем районе). Повиснув на деревянной загородке, он внимательно смотрел на лошадей, которых объезжали, минут сорок. Потом, тяжело вздохнув выдал:
Нет, теть Оля, все-таки, лучшего, чем папкин Воронок вашей Матильде не сыскать.
Мы с Павлом прыснули от смеха. Я в шутку сказала:
Егорка, ты, наверное, зоотехником хочешь быть?
Мальчишка серьезно на меня посмотрел и, светлея лицом, торжественно проговорил:
Нет, я буду, как батя, МАСТЕРОМ.
В общем, домой мы добрались уже после обеда. Голодные, как Жучки. Я, слегка смущаясь, предложила пообедать у меня. Со вчерашнего дня у меня были щи. Мужчины дружно согласились. Я смотрела, как они наминают щи, переглядываясь и улыбаясь, и сердце сладко пело: «Вот она, семья». У меня у самой кусок не лез в горло, слезы то и дело подступали к глазам от щемящего счастья.
Глава 5
К Марии Афанасьевне я попала только к вечеру. Рассказала все подробно о своем визите в милицию. Старушка, вздыхая, слушала и кивала головой. В конце я добавила:
Мария Афанасьевна, думаю, завтра милиция будет у вас. Так вы не говорите, что я серьги в подземелье нашла. Стойте на одном: мол, наследство от тетки, и точка. Тем более, что у вас и доказательство имеется. Я ткнула пальцем в висящую фотографию Аграфены в свадебном платье.
Бабулька продолжала горестно вздыхать, кивая головой в знак согласия. А потом, глядя на меня с тоской в глазах, со вздохом сказала:
Да, поняла я, Олюшка все. Ведь, как чуяла, не будет добра от сережек этих, проклятущих! И тебя еще во все это втравила. А, у тебя и так забот полон рот.
Я замотала головой.
Не говорите так, Мария Афанасьевна. Это не вы меня, это я вас втравила. Думала, как лучше Ну, теперь, чего уж там. Сама кашу заварила, сама и расхлебывать буду. А вы, только не волнуйтесь. Все устроится. Стала я утешать старушку. Впрочем, я сама себе не верила.
Сердце ныло от предчувствия беды. Только, я пока еще не могла понять, с какого конца ее ждать, беду эту. Тут, Мария Афанасьевна, прервала мои тяжкие раздумья, и спросила совсем другим голосом.
Свадьбу то с Павлом, когда играть надумали?