Проступающие из тумана очертания Олдридж-Холла я заметила еще издалека и бесконтрольно вытянула шею, чтобы в подробностях разглядеть показавшуюся на горизонте усадьбу. Фамильное имение графов Олдридж было в той же мере очаровательно, что и уродливо. Перенасыщенное гротескными элементами барочного стиля сооружение завораживало необычными изогнутыми формами, мастерской игрой объемов и потрясающим пространственным размахом. Подчеркнутая вычурность фасада, причудливая асимметрия карнизов и многочисленные скульптурные детали, казалось, воплощали в себе динамику и ритм, из монолитного колосса превращая здание в удивительную композицию, основанную на единстве и борьбе противоположностей. Олдридж-Холл дышал мощью и экспрессией, он олицетворял в себе неистовое движение ввысь, а чрезмерная театральность исполнения и внешняя нелепость выглядели лишь способом реализации остроумного авторского замысла. Сразу за коваными воротами возвышалась сводчатая башня с курантами, и я без труда представила себе, как в каждую полночь они отбивают двенадцать ударов. «Роллс-ройс» медленно въехал на территорию поместья и покатил по асфальтированной дорожке вдоль темно-зеленых кустарников, художественно подстриженных в виде остроконечных конусов, а через несколько метров остановился у парадного крыльца.
Картина с выстроившимися в ряд слугами была мне хорошо знакома еще по моему первому визиту в лондонский особняк Олдриджей, но здесь я столкнулась с еще более значительными масштабами. Навскидку я в ужасе насчитала, как минимум, полсотни человек, и это без учета сотрудников службы безопасности, защищающих частную жизнь хозяев замка от вторжения назойливых журналистов и любопытных зевак. Слуги истуканами стояли в два ряда, и когда я нерешительно опустила ногу на землю, чтобы выйти из автомобиля, как по команде, повернули головы. От правой шеренги отделился пожилой седовласый мужчина в черном костюме-тройке и белоснежных перчатках, учтиво поклонился и, слегка растягивая слова, заговорил приятным баритоном:
Нам выпала большая честь приветствовать вас в Олдридж-Холле, Ваше Сиятельство! Разрешите представиться, меня зовут Томас Финк, я дворецкий, а это миссис Девенпорт, старшая экономка.
Остальные слуги продолжали дружно изображать из себя статуи, и меня таки подмывало по-армейски гаркнуть «Вольно», чтобы те, наконец, разошлись. Кроме дворецкого относительно свободно вела себя лишь пухленькая, низкорослая женщина с добрыми глазами и старомодными буклями. Благодаря своей грузной комплекции миссис Девенпорт напоминала матушку-гусыню, хотя и довольно резво семенила на своих полных ножках и, в отличие от своей коллеги Изабелл Торнтон, сходу завоевала мою симпатию располагающей открытостью.
Добро пожаловать, миледи! расплылась в улыбке миссис Девенпорт, и неподдельная искренность ее голосе окончательно настроила меня на позитивный лад, Финк покажет вам вашу комнату. Я вижу, вы не привезли с собой горничную. Не возражаете, если я приставлю к вам Роуз? Миссис Торнтон, идите за мной, я провожу вас в вашу спальню.
Прошу следовать за мной, миледи! обратился ко мне дворецкий, Джек, возьми багаж Ее Сиятельства и отнеси его наверх.
Спасибо, Финк! Скоро увидимся, миссис Торнтон, я на ходу кивнула экономке и на ватных от волнения ногах переступила порог Олдридж-Холла, чтобы еще через миг воочию убедиться, насколько просто вызвать у меня приступ изумления.
Интерьер замка блистал необыкновенной пышностью. Из вестибюля на верхние этажи вела центральная лестница, над которой ярко сиял расписной плафон. Оштукатуренные потолки покрывали фрески с парящими в облаках ангелочками, а позолота вкупе с имитирующей скульптурные формы живописью создавала ощущение, что рисунок не укладывается в рамки плафона и выходит за его границы. Напротив лестницы я заметила небольшой балкончик с изящной балюстрадой, и на основании почерпнутых из книг и фильмов знаний догадалась, что скорее всего это место использовалась в качестве оркестровой ямы, откуда музыканты услаждали слух собравшихся на званый ужин гостей. Подъем по ступенькам проходил мимо дюжины рыцарей в железных доспехах с опущенными забралами, и, хотя в литературе нередко описывалась подобная особенность внутреннего убранства родовых имений, лицезреть этих молчаливых свидетелей минувших эпох на расстоянии вытянутой руки было несколько жутковато. На втором этаже начинались бесконечные готические галереи, заполненные эхом разносящихся под сводами шагов, а стены уходящих вглубь коридоров украшали подлинники великих мастеров кисти. Окна некоторых галерей выходили в парк, а на противоположной стороне располагались зеркала, что создавало неповторимый эффект единения архитектуры и природы.