Владимир Иванович Свищенков - Тебя я, Дарвин, не виню

Владимир Иванович Свищенков

Тебя я, Дарвин, не виню

© Свищенков В.И., текст, 2021

© КнигИздат, оформление, 2021

Об авторе

Свищенков Владимир Иванович родился в Курской области. После окончания с золотой медалью Высшей школы КГБ СССР более двадцати лет проработал в органах госбезопасности.

Будучи юристом по образованию, чекистом по профессии и философом по природе, он пишет книги, в которых размышляет о вечных вопросах бытия применительно к реалиям современной жизни. Несмотря на сложность рассматриваемых тем, его книги написаны простым и доходчивым языком, что делает их доступными для широкого круга читателей.

В работах автора философская проза соседствует с яркими афоризмами, подмечающими всю палитру чувств и мыслей человека, который в стремлении докопаться до истины пытается с помощью веры, интуиции и опыта мудрых предшественников выйти за пределы познавательных возможностей человеческого разума.

Испытывая уже с юных лет жгучее желание заниматься вопросами, которые приоткрывают завесу над тайной бытия, он изучил труды многих известных философов, включая восточные учения и практики. Но наибольшее влияние на него оказали святоотеческие писания, особенно книга «О человеке» святителя Игнатия Брянчанинова, который раскрыл перед ним удивительный мир православной веры и буквально за ручку привел в храм.

Автора иногда называют поэтом, с чем он не совсем согласен. Для него афоризмы являются всего лишь способом, позволяющим в стихотворной форме выражать свои философские размышления о вечном, не более того. Поэзия в данном случае играет второстепенную роль. Центральное место в творческом алтаре автора занимает философия в тесном союзе с религией и верой, поэтому он всегда считал себя философом, но никак не поэтом.

Занимаясь любимым делом, он не претендует на звание гуру в вопросах просвещения человека, полагая, что роль мудрого наставника для него все равно что шапка Мономаха для самозванца. Автор не устает повторять, что его книги это не пособие для духовной жизни, как некоторые ошибочно полагают, а лишь способ привлечь внимание читателей к вечным проблемам, которые в суете будней незаметно растворились или, в лучшем случае, маячат где-то далеко на заднем плане. Он убежден, что учиться нужно у святых отцов и у выдающихся мыслителей, которые регулярно преподают ему уроки мудрости.

У автора давно сложился свой круг читателей, которых цепляет его философия и заставляет задумываться о смысле земного бытия и о предстоящем переходе в вечность. Для них он и пишет, используя имеющиеся знания и опыт самосовершенствования, который обретается им с помощью веры и философии в процессе сражения с самим собой.

Предисловие

Этот сборник я решил выпустить по просьбе друзей и знакомых, которые давно советовали мне издать книгу, куда бы вошли все без исключения работы, начиная с самых ранних. Желание поклонников моего творчества мною выполнено лишь частично, потому что я посчитал излишним переиздавать прозу, содержанием которой являются в основном философские размышления общего характера, не претендующие на глубину проникновения в суть рассматриваемых там проблем. Другое дело афоризмы, которые всегда самодостаточны и содержат законченные мысли, не требующие в большинстве случаев дополнительных пояснений.

Вот почему в сборнике представлены только афоризмы, правда, не все: туда не вошли четверостишия, близкие по смыслу, а также утратившие, на мой взгляд, свою актуальность. Кое-что пришлось подправить, не изменяя смысла написанного. В целом же все сделанные поправки, как мне кажется, усилили привлекательность книги за счет объединения в ней наиболее ярких изречений, написанных мною на протяжении последних пятнадцати лет.

Мои философские мысли в рифмах, которые я, возможно, не вполне правомерно называю для краткости афоризмами, базируются на квинтэссенции различных религий и философских учений, дающих мне пищу для размышлений о вечных вопросах человеческого бытия. Некоторые из них построены на диалоге автора с воображаемым собеседником, что придает им особую эмоциональную окраску, а нередко и остроту, когда я прибегаю к употреблению сильных, но не грубых выражений, не выходя за рамки «литературного приличия». Иногда в качестве воображаемого собеседника, «обличаемого» в грехе, выступаю я сам, становясь, таким образом, зеркалом для всех желающих в него всмотреться и узнать себя «любимого». Например, афоризм о жадности я писал, глядя на себя в зеркало, тщательно подыскивая слова для того, чтобы пригвоздить к позорному столбу живущего во мне ветхого человека, не давая ему шанса уклониться от «обвинения»: