Отчет о том, что некоторые заключенные в курсе о соседстве с конкретными личностями, уже был отправлен Геннадию Илларионовичу, в ответ пришло письмо по внутренней почте всего с тремя словами: Завтра без опозданий. Вызов на ковер к начальнику тюрьмы история не новая, но завтра будут распинать явно не меня. Хоть какое-то разнообразие в серых буднях работы. Уже закрывая рабочий ноутбук, я вспомнил про слова Юрия про родителей Серебряковой.
Ну и что же было шесть лет назад, парень? привычка проговаривать мысли вслух появилась уже давно, когда пришло грустное понимание, что о профессиональной деятельности здесь поговорить не с кем.
Поиск выдал подборку новостей за двенадцатое июня. Как искать нужную информацию в день государственного праздника вопрос спорный, однако тот день выдавал только одну значимую и нужную в деле новость. Трагически погиб Геннадий Васильевич Серебряков, один из основателей Международного Объединенного Банка, амбициозный создатель первой криптовалюты, которая вопреки ожиданиям отличается и по сей день стабильностью, а самое главное, способностью конкурировать с традиционной валютой. Рубикоин не имел ураганного роста, как первые криптовалюты, не терял свои позиции, как временные и ситуативные, а упорно продолжал вытеснять классические деньги. Развитие рубикоина оставалось коммерческой тайной МОБ, который всего за несколько лет смог подмять под себя большинство крупных банков мира. Геннадия Васильевича называли революционером, пассионарием, гением, а он все лавры побед отдавал жене, Анне. И вот, шесть лет назад его не стало. По официальной версии сердечная недостаточность на фоне переутомления. По слухам отравление, причем намеренное.
И что ты хотел этим сказать, Юрий? перекинув ссылку на поисковой запрос в электронный ежедневник, я закрыл ноутбук и с чистой совестью ушел с работы.
Глава 4. Кофе и письмо
Но как тогда Калинин мог узнать про Фадеева, а Юрий про Калинина? Геннадий Илларионович хмурился все сильнее. Руководители смен видеонаблюдения молчали, растерянно переглядываясь.
Начальник тюрьмы уже не первый час пересматривал записи контактов с Оливером Калининым и пытался вычислить нарушителя правил содержания заключенных. Я прокручивал в голове все беседы с пациентами и сам себя уверял, что не мог выдать личных данных даже при сравнениях я оперировал лишь цифрами, но никак не личностями. Руководители смен, видимо, меня сейчас мысленно материли за доклад, из-за которого сразу же после обеда начался разбор полетов.
Геннадий Илларионович, все инструкции соблюдены, ну не могло быть ошибки, уже третий раз повторил одно и то же Арсений Петрович, руководитель вечерней смены видеонаблюдения.
Ну тогда расскажи мне, Сеня, как этот псих узнал про другого? язвительно уточнил начальник тюрьмы, прекрасно помня о том, что руководитель вечерней смены не любит сокращение имени.
Да мне-то откуда знать? опять разводил руками Арсений Петрович
Тогда будь любезен, закрой свой измельчитель борща и не лезь, рявкнул начальник.
Виновные, если и были в кабинете, упорно молчали. Ситуация накалялась тем, что и начальник тюрьмы не мог по записям понять, где произошла передача информации.
Вариант того, что про содержание Фадеева можно было узнать до появления в тюрьме исключался по всем бумагам и официальным заявлениям Анатолий находился в "Полярной Сове". Откуда простому охраннику в бизнес-центре, кем и работал Оливер, знать информацию повышенной секретности? Как бы то ни было, запросы начальнику "Полярной Совы" и в федеральную службу исполнения наказаний были отправлены, осталось ждать.
Ну не телепат же этот мудак! после долгого молчания Геннадий Илларионович ударил кулаком по столу, не уточняя, кого конкретно имеет в виду: Ладно, ваши предложения?
Можем перевести Калинина в карцер хоть сейчас, сразу же отозвался Арсений Петрович, как будто ждал этого шанса все время.
Ретивый ты, Сеня, с недоброй улыбкой медленно произнес начальник тюрьмы: Вот только двух вещей не понимаю. Угадаешь?
Не могу знать, Геннадий Илларионович, смутился руководитель смены видеонаблюдения.
Антон Денисович, а ты что скажешь? Геннадий Илларионович перевел взгляд на меня и чуть наклонил голову: Знаешь эти две вещи?
Догадываюсь, конечно же я знал. Все же, за все годы работы изучал не только заключённых, но и коллег, благо времени хватало и на тех, и на других.