Распаленная, возбужденная и расстроенная, Оля поцеловала ее:
В следующий раз у нас все получится. Я люблю тебя.
Тишина разделила их.
***
Нельзя войти в одну реку дважды.
Она не любила Олю, а Оля искала с ней встречи, звала к себе, писала ей сообщения, полные нежности и любви. Лесбиянка со стажем, чувственная и красивая, она не верила в то, что продолжения не будет и что это была случайность, сбой, а не любовь с первого взгляда, не первый шаг на длинном пути, которым пойдут вместе.
Их последняя встреча, солнечным майским днем, в сквере у Новодевичьего, была точкой, после которой их линии жизни разошлись навсегда на белом листе вечности.
«Я не могу лечь в постель с женщиной. Извини».
«Ты обманываешь себя, загляни к себе внутрь там твои настоящие чувства, открой их, дай им сказать».
«Я чувствую, что не должна делать то, чего не хочу делать. Лучше остановиться сейчас, чем зайти туда, где будет больней. Ты меня понимаешь?»
«Нет. Я люблю тебя. Пожалуйста, дай нам шанс».
Оля умоляла ее, глядя на нее глазами, в которых не было ни слезинки в них умерла надежда, они были мертвы, с застывшей пленкой отчаяния поверх серой радужки.
Аня ее обняла:
«Извини. Спасибо».
«Мы еще встретимся, я это знаю, мы одно целое».
Больше они не встретились.
Через три года Оля прислала ей письмо с рассказом о своей жизни: она вышла замуж и ждет ребенка, она счастлива и сожалеет о том, что была так настойчива. Хороший мужик вот чего не хватало ей все эти годы, вот почему спала с женщинами и считала себя лесби, гордясь этим званием и кольцом на большом пальце левой руки. Кто знает может, в будущем все вернется на круги своя, но пока ей хватает мужа. Он любит ее, у них секс каждый день, и результат налицо. Она ждет мальчика, маленького мужчинку. Анечка, как у тебя? Где работаешь? Как с личной жизнью?
Оленька, с личной жизнью никак. Год без мужчины. Это моя карма, мне бы махнуть рукой, нет так нет, но я плачу и ругаю себя за фригидность, завидуя тем, кто может чувствовать больше. Что со мной? Я готова продать душу за один миг оргазма. Я становлюсь одержимой, я все перепробовала тщетно. От мужчин у меня изжога, на женщин не тянет, сама не могу замкнутый треугольник возможностей, где заперта моя чувственность.
Работаю в прокуратуре. Собачья работа, но я мечтаю пробиться, стать прокурором, а в будущем адвокатом. Во мне столько энергии, что на троих хватит, работаю круглыми сутками отсутствие личной жизни тут помогает, есть в этом плюсы, если на то пошло. Вокруг много мужчин, больше, чем женщин, с несколькими из них я спала, но никто меня не зажег. Я фригидная прокурорша кошмар для преступников.
***
На письмо Оли она не ответила, и больше та не писала.
Прошло пять лет.
Быстро продвигаясь по службе, работая на износ, ночами, по выходным, она стервенела. Кот, плед и коньяк в растущих количествах вся ее личная жизнь. Мужчины бывали редко и, как всегда, не задерживались, не выдерживая. Отчаяние, прятавшееся за ворохом уголовных дел, накрывало в минуты досуга. Господи, я обращалась к тебе тысячу раз, и ты не помог мне. Кого молить в следующий раз?
Однажды они допрашивали маньяка. Он изнасиловал и убил пятерых и продолжил бы убивать, если бы не попался.
Его допрашивал шеф, а она вела протокол с деталями жутких расправ. Маньяк ничего не скрывал: хвастаясь подвигами, он был на сцене, он наслаждался славой, в его маленьких острых глазах она видела превосходство.
«Я прыгнул на нее сзади и повалил на землю» записывала она. «Она закричала, и я закрыл ей рот варежкой. Я сказал ей, чтобы она заткнулась, а то прирежу ее. Она и заткнулась».
Смакуя подробности, все больше входя в раж, он рассказал, как душил и насиловал жертву. По тому же сценарию он расправился с остальными. В конце концов он нарвался на мастера спорта по самбо и оказался в снегу, с выдернутой из сустава рукой и смещением третьего шейного позвонка, скрученный болевым приемом. Подарок для полицейских, следователей и широкой общественности. Сейчас он в шейном корсете, пристегнут наручниками к столу старший механик Шариков, мелкий, невзрачный, гордый. Ему светит пожизненное. Его кумир маньяк Душкин, убивший сорок шесть человек, он мечтает сидеть с ним в одной камере и просит этому поспособствовать в обмен на признательные показания. Следователь поддерживает в нем надежду, ссылаясь на связи во ФСИН ложь без угрызений совести.