Галина Маркус - Всё рифмуется стр 11.

Ты меня не ищи. Я по узкой лыжне проводов
ухожу мимо окон слепых, замороженных разом
только фразой одной
Той негромкой и будничной фразой,
погасившей огни всех идущих навстречу домов.

И дома, растворяясь в картонной тоске позади,
бестолково таращатся в небо пустыми глазами.
Этот город написан в коричневом цвете гризайлью,
и на плоскость его никому вслед за мной не взойти.

Это вовсе не дождь, это белый густеющий клей.
Он стекает с зонта, обливает покатые крыши.
Если я не уйду  ты меня никогда не услышишь,
ты меня не ищи не ругай и не слишком жалей.

Ты меня не ищи, раз найти до сих пор не сумел.
Далеко на краю под названием «там, где нас нету»
в автомате кофейном налью себе крепкого цвету,
пожую, запивая, зефирный рассыпчатый мел.

Клей застывший на зонтике треснет, пойдёт кракелюр.
Может быть, я найдусь  только если ты правда захочешь
не оставить меня навсегда в нарисованной ночи,
в тот момент, как художник закончит картину свою.

Что мне в этой улыбке? Смущенья напрасный итог.
Всё чужое в тебе, всё ненужное, всё  под запретом.
Ни закон обойти, ни поверить невнятным приметам:
что не путь  то тупик, всё неправильно, больно, не то.

Чей-то профиль мелькнёт за автобусным тёмным стеклом,
кто-то мимо пройдёт, кто-то глянет в глаза ненароком
Что мне в этой улыбке? Сомнений сплошная морока,
будто что-то могло Не могло не могло, не могло!

Твой растерянный взгляд: самому не понятно, на кой
я мерещусь тебе на дорогах не найденных общих?
 То досадливо лоб так серьёзно, по-взрослому, морщишь,
то не можешь сдержать этой детской улыбки нагой.

Словно брошен пятак в постоянно пустую казну,
но к улыбке твоей никогда не бываю готова.
Даже если локтём прикоснёмся нечаянно снова 
проходи! Я сама, словно тень по стене, проскользну

Будь же щедрым пока и разменных монет не жалей.
Пусть истрачу их все, не найдя очевидной разгадки,
не подсовывай сердцу украденным золотом взятки 
лишь умножит печаль то, что скрыто в улыбке твоей.

Тонкий прутик  рябину  принёс ты в свой сад,
посадил и сказал: «Станешь нежной и кроткой,
будешь ягодой красной мой радовать взгляд».
Обманули тебя. Прижилась черноплодка.

Хоть упрямые ветки я в небо тяну,
только грозди мои  тяжелы и нелепы,
пригодятся вину, словно чуя вину,
но не каждому вкус их понравится терпкий.

На сестру я без зависти, в общем, смотрю.
Пусть она, а не я, вдохновляя поэтов,
всякий раз повторяет испытанный трюк:
привлекать к себе взор не весною и летом,

а когда уже красок не будет иных,
ярко-огненной вспышкой, печальною ноткой.
Но никто не возьмёт в свой пронзительный стих
неказистую, с пыльной ногой, черноплодку.

По плодам, по плодам Но ты ценишь меня?
От давления, верно, советует доктор.
И продавшего кустик злосчастный кляня,
выжимаешь из ягод оборванных сок мой.

Хлещет густо-рубиновой кровью мой сок!
Как обманчива внешность: красотки-то пресны.
Но ты шепчешь: «Разборчивей буду я впрок
и куплю ярко-алую». Глупый мой честный.

Ты в этот день дружить со мной решил,
вручая дар  никчёмный, хрупкий, детский.
а я его прижала сразу к сердцу 
стеклянный шар  от щедрости души.
И бережно несла его домой,
и любовалась света преломленьем,
из рук не выпуская на мгновенье,
шептала грустно-ласково: «Ты  мой».

Нет толку возмущаться и ворчать
Но и сейчас, как прежде, непонятно,
за что ты рассердился и обратно
потребовал свой шарик сгоряча.
«Не отдавай,  сказали мне друзья. 
Соври, что потеряла». Неуместно
подарки забирать. Но только честной
тогда ещё была зачем-то я.

Проплакав целый вечер, поутру,
не проглотив на завтрак даже крошки,
тебе я протянула на ладошке
нелепую и хрупкую мечту.
А ты А ты! Да ты о нём забыл!
Забыл и о приказе, и о ссоре.
Плечами пожимая, отдал Оле
Такая вот детсадовская быль.