Опомнившись, лейтенант отошла назад. У неё было перекошенное от злости лицо: она шумно вздохнула. Между нами и Кадминым, поморгав, снова появился стол; Кадмин уже сидел за ним без каких-либо следов побоев на лице.
И ты тоже можешь считать себя трупом, тихо произнес он.
Да, не сомневаюсь. В голосе Ортеги прозвучало презрение, по меньшей мере наполовину обращенное к ней самой. Постаравшись успокоить дыхание, она одёрнула куртку, хотя в этом и не было необходимости. Как я уже говорила, к тому времени, когда у тебя появится такая возможность, в аду станет холодно. Впрочем, быть может, я тебя подожду.
Неужели тот, кто тебя прислал, Кадмин, стоит всего этого? Ты молчишь, храня верность клиенту, или просто наложил в штаны от страха?
Вместо ответа Лоскутный человек скрестил руки на груди и посмотрел на меня так, будто я был пустым местом.
Ковач, вы закончили? спросила Ортега.
Я попытался встретиться глазами с устремлённым вдаль взглядом Кадмина.
Кадмин, я работаю на очень влиятельного человека. Возможно, это твоя последняя надежда о чем-то договориться.
Ничего. Он даже не моргнул. Я пожал плечами.
Тогда всё.
Хорошо, мрачно произнесла Ортега. Потому что пребывание в обществе этого куска дерьма начинает действовать на мою обычно очень терпимую натуру. Она помахала рукой у Кадмина перед носом. До встречи, долбаный козёл.
Кадмин повернулся к ней, и его рот исказила едва заметная, но очень неприятная ухмылка. Мы вышли.
Мы вернулись на четвёртый этаж. Стены кабинета Ортеги были покрыты ослепительными отблесками белого песка под высоким полуденным солнцем. Я невольно зажмурился, спасаясь от яркого света, а Ортега, пошарив в ящике письменного стола, достала две пары солнцезащитных очков.
Ну и что вы узнали?
Я поправил очки на переносице. Они были неудобными, оправа слишком маленькая.
Почти ничего, если не считать, что у Кадмина не было приказа убивать. Кто-то хотел просто поговорить. Вообще-то я и сам дошёл до этого. Ведь в противном случае Кадмин спалил бы мою память полушарий в вестибюле «Хендрикса». То есть это означает, что кто-то хотел о чем-то со мной договориться в обход Банкрофта.
Или кто-то хотел допросить вас с пристрастием.
Я покачал головой.
О чём? Я только что прибыл на Землю. Это не имеет смысла.
А если это связано с Корпусом чрезвычайных посланников? Какой-нибудь давнишний должок? Ортега помахивала рукой, словно выдавая различные предположения. Кто-то имеет на вас зуб?
Нет. Через это мы прошли, ещё когда орали друг на друга у меня в номере. Есть люди, которые с радостью расправились бы со мной, но никто из них не живёт на Земле. И ни у кого нет такого влияния, чтобы выйти за пределы своей системы. А насчет Корпуса я не могу сказать ничего, чего бы не нашлось в открытых архивах. Это было бы чересчур большим совпадением. Нет, всё дело в Банкрофте. Кто-то хотел принять участие в представлении.
Тот, кто его убил?
Опустив голову, я посмотрел на Ортегу поверх тёмных стёкол.
Значит, вы мне верите.
Не совсем.
Ну же, бросьте!
Но Ортега меня не слушала.
Я хочу узнать, задумчиво промолвила она, почему Кадмин в конце концов переменил свою линию. Понимаете, с тех пор, как его загрузили в воскресенье вечером, мы мурыжили его раз десять. И он впервые хотя бы косвенно подтвердил, что в тот вечер был в «Хендриксе».
Кадмин не признался в этом даже своим адвокатам?
Мы не знаем, о чем он с ними говорил. Его интересы представляют крупные акулы из Улан-Батора и Нью-Йорка. Заоблачные гонорары. Приносят на каждую встречу с клиентом устройство постановки помех. На лентах системы наблюдения один шум.
Я удивлённо поднял брови. На Харлане виртуальные юридические процедуры обязательно отслеживаются. Устройства для помех не разрешается использовать никому, сколько бы денег ни стояло за этим человеком.
Кстати, раз уж речь зашла об адвокатах Кадмина они здесь, в Бей-Сити?
Вы хотите сказать, физически? Да, они занимаются делами округа Марин. Один из партнёров фирмы взял напрокат оболочку. Ортега презрительно скривила губы. В наши дни физическая встреча считается показателем класса. Лишь мелкие конторы ведут дела по проводам.
И как зовут этот «костюм»?
Последовала короткая пауза, она не выдавала имя.
Сейчас для нас главное Кадмин. Не уверена, можем ли мы пойти так далеко.