Затем, когда мы лежали рядом, лениво работая руками и подводя друг друга к уже не столь впечатляющим пикам, Мириам Банкрофт сказала:
Ну, что ты обо мне думаешь?
Скользнув взглядом по своему телу и задержавшись на том, что проделывала её рука, я кашлянул, прочищая горло.
Это вопрос с подвохом?
Она рассмеялась грудным покашливанием, которое произвело на меня такое впечатление в картохранилище виллы «Закат».
Нет, я просто хочу знать.
А тебя это так волнует?
Это было произнесено без резкости, и «девятое слияние» полностью лишило вопрос грубых интонаций.
Ты думаешь, «Вот каково это быть мафом»? Слово прозвучало в её устах как-то странно, будто Мириам Банкрофт говорила о ком-то другом. Ты полагаешь, ничто молодое нас не волнует?
Не знаю, искренне признался я. Мне уже приходилось слышать такую точку зрения. Когда проживёшь на свете триста лет, отношение к жизни обязательно должно измениться.
И это действительно так. Мои пальцы проникли внутрь неё, и у Мириам Банкрофт перехватило дыхание. Да, что-то в таком духе. Но это не порождает безразличия. Ты видишь, как всё проходит, скользит мимо. И тебе хочется ухватиться, вцепиться во что угодно, чтобы остановить. Не дать уплыть, увянуть, засохнуть.
Правда?
Да, правда. Так что ты обо мне думаешь?
Склонившись над ней, я посмотрел на тело молодой женщины, в котором она обитала, на безукоризненные черты лица и на старые-престарые глаза. Я до сих пор находился под воздействием «девятого слияния» и не мог найти никаких изъянов. Мириам Банкрофт была самым восхитительным созданием, какое мне только доводилось видеть. Отказавшись от борьбы за объективность, я нагнулся и поцеловал её в грудь.
Мириам Банкрофт, ты чудо из чудес, и я с готовностью продал бы душу, чтобы обладать тобой.
Она фыркнула.
Я серьёзно. Я тебе нравлюсь?
Что за вопрос
Повторяю, я говорю серьёзно.
Слова проникли глубоко, глубже эмпатина. Взяв себя в руки, я посмотрел ей в глаза.
Да, просто сказал я. Нравишься.
Тебе понравилось, что было между нами? понизив голос, продолжала Мириам Банкрофт.
Да, мне понравилось то, что было между нами.
Ты хочешь продолжения?
Да, хочу.
Она уселась, повернувшись ко мне лицом. Её рука зашевелилась, повторяя требовательные движения, выжимая меня.
Повтори ещё раз, она сказала твёрже.
Я тебя хочу.
Положив ладонь на грудь, Мириам Банкрофт опрокинула меня и склонилась сверху. Я снова приблизился к полной эрекции. Движения её руки стали размеренными и неторопливыми.
Здесь в море, прошептала она, на западе, совсем недалеко, часах в пяти, есть один островок. Он принадлежит мне. Доступ туда закрыт. Над ним пятидесятикилометровый защитный зонт, контролируемый со спутника. Островок очень красив. Я построила там целый комплекс, с банком клонов и устройством загрузки оболочек. Её голос дрогнул. Время от времени я выпускаю клоны. Делаю свои копии. Ради потехи. Ты понимаешь, что я тебе предлагаю?
Я издал нечленораздельный звук. Образ, нарисованный Мириам Банкрофт, быть в центре внимания целого гарема таких тел, управляемых единым рассудком, довел моё затвердевшее естество до грани экстаза. Её рука продолжала двигаться сверху вниз, словно заведенная.
Что ты сказал?
Она склонилась надо мной, пощекотав сосками грудь.
И надолго? выдавил я, бессознательно сжимая и разжимая мышцы брюшного пресса, с головой, затуманенной зовом плоти и «девятым слиянием». На какой срок приглашение в этот парк развлечений?
Мириам Банкрофт похотливо усмехнулась.
Ограничений никаких. Это место принадлежит мне. Островок, море вокруг него это все моё. Сможешь гостить там столько, сколько захочешь. До тех пор, пока тебе не надоест.
Быть может, это произойдет очень нескоро.
Нет. Покачав головой, она отвела взгляд, и в голосе прозвучала тень печали. Нет, ты ошибаешься.
Сдавливающая хватка чуть ослабла. Застонав, я дёрнул Мириам Банкрофт за руку, заставляя возобновить движение. Казалось, это несколько её успокоило, и она с воодушевлением принялась за работу, то ускоряясь, то замедляясь, нагибаясь ко мне, чтобы «покормить» грудью, и подкрепляя движения руки языком и губами. Ощущение времени исчезло, сменившись бесконечно нарастающим чувством, вздымающимся вверх, медленно приближающимся к вершине. Я словно со стороны слышал свой заплетающийся от дурмана голос, который доносился издалека, умоляя не останавливаться.