Это не даёт Мириам Банкрофт мотива для убийства мужа.
Нет, даёт. Бегин снова одарила меня взглядом искоса, и на лице у неё опять мелькнула горькая усмешка. Я ведь не была для Лоренса Банкрофта чем-то из ряда вон выходящим. Как, по-вашему, он со мной познакомился?
Насколько я слышал, вы с ним встретились в Окленде.
Усмешка переросла в жёсткий смех.
Очень уклончивое определение. Да, мы с ним определенно познакомились в Окленде. Он нашел меня в заведении, называвшемся «Мясная лавка». Нельзя сказать, что оно было высококлассным. Лоренс с радостью опускался на самое дно, мистер Ковач. Он так закалялся. Занимался этим не один десяток лет до нашей встречи, и не вижу причин, по которым бы он остановился после.
То есть, по-вашему, Мириам решает, что с неё достаточно, и сжигает ему мозги, так?
Она на это способна.
Не сомневаюсь в этом. У версии Бегин было столько же дыр, сколько в пойманном на Шарии дезертире, но я не собирался делиться с этой женщиной всем, что знал. Полагаю, к самому Банкрофту вы не испытываете никаких чувств, да? Ни плохих, ни хороших.
Снова усмешка.
Я была проституткой, мистер Ковач. И очень неплохой. Хорошая проститутка испытывает к клиенту те чувства, которые он от неё хочет. Ни на что другое места не остается.
Вы хотите сказать, что можете просто так взять и отрезать все чувства?
А вы не можете? возразила она.
Ну хорошо, каких чувств требовал от вас Банкрофт?
Остановившись, Бегин медленно повернулась ко мне. Я почувствовал себя так неуютно, как будто только что дал ей пощечину. Её лицо затянулось маской воспоминаний.
Животной покорности, наконец сказала она. И бесконечной благодарности. Но я перестала испытывать и то и другое, как только он прекратил платить.
А что вы испытываете в отношении него сейчас?
Сейчас? Лейла Бегин отвернулась к морю, словно она предлагала холодному ветру остудить то, что разгоралось в душе. А сейчас я больше ничего не испытываю, мистер Ковач.
Вы согласились встретиться со мной. У вас должна быть на то причина.
Бегин неопределенно махнула рукой.
Меня попросила об этом лейтенант Ортега.
Какая у вас высокая гражданская ответственность.
Она снова повернулась ко мне.
Вам известно, что произошло после того выкидыша?
Насколько я слышал, вам щедро заплатили.
Да. Вам может показаться, я поступила очень некрасиво, не так ли? Но всё произошло именно так. Я взяла деньги Банкрофта и замолчала. Деньги были очень большие. Но я не забыла о том, откуда я. Я по-прежнему два-три раза в год приезжаю в Окленд, встречаюсь с девушками, работающими в «Мясной лавке». У лейтенанта Ортеги в таких заведениях хорошая репутация. Многие девушки перед ней в долгу. Так что можно считать, я просто расплачиваюсь за них.
И желание отомстить Мириам Банкрофт тут никаким боком не проходит?
О какой мести может идти речь? Лейла Бегин снова издала жёсткий смешок. Я разговариваю с вами потому, что меня попросила об этом лейтенант. Вы ничего не сможете сделать Мириам Банкрофт. Она маф. Неприкасаемая.
Неприкасаемых людей нет. Это относится даже к мафам.
Бегин печально посмотрела на меня.
Вы нездешний, сказала она. И это заметно.
Звонок Бегин был переправлен через оператора с Карибских островов, а виртуальное время было куплено у провайдера из китайского района Бей-Сити. «Дёшево, объяснила мне Ортега по дороге в центр связи, а в отношении безопасности ничуть не хуже любого другого места. Банкрофт, когда хочет пообщаться с кем-нибудь без посторонних, выкладывает полмиллиона за навороченную систему шифрования. А я просто отправляюсь туда, где никто не будет подслушивать».
Центр связи оказался тесным и убогим. Здание, втиснутое между банком в виде пагоды и рестораном с матовыми стеклами, не привлекало к себе внимания. Для того чтобы попасть на ресепшн, надо было подняться по узкой чугунной лестнице и пройти по коридору, прилепившемуся к крылу пагоды. Зал ожидания клиентов занимал щедрые семь или восемь квадратных метров пола, покрытого расплавленным песком, с естественным освещением и двумя рядами обшарпанных кресел такого вида, будто их выдрали из списанного реактивного лайнера. Справа от кресел, за горой офисной техники, похоже выключенной, сидела древняя женщина с азиатским лицом, охраняя лестницу, ведущую в утробу здания. А там, внизу, в глубоком подземелье, пространство поделено на узкие коридоры, заполненные кабелями и трубами. Каждый коридор оканчивался дверью, за ней тесная комнатёнка. Кушетки с электродами для экономии места установлены под острым углом к полу; со всех сторон их окружают мигающие приборные панели, покрытые толстым слоем пыли. Нам пришлось самим пристегнуться к койкам, подключиться к электродам и ввести с клавиатуры на подлокотнике код доступа, который сообщили в приёмной. После этого машина ожила и завладела нашими рассудками.