Василий Логинович такие дела любил доводить до конца. Он рассуждал, как охотник-медвежатник: напали раз – нападут еще. Он свернул за угол и позвонил в милицию.
И вот в то время, как он объяснялся с дежурным, откуда-то сбоку и снизу высунулась чья-то рука, сжимающая что-то, какой-то предмет, – и в тот же миг раздалось легкое шипение, и Василий Логинович задохнулся, выронил трубку, схватился за лицо, закрыл его ладонями. Некоторое время он вообще ничего не мог сообразить; горло перехватило, из глаз покатились слезы. Потом он все-таки сумел вздохнуть и понять, что на него напали. Правда, нападающие вели себя странно. Сквозь завесу слез и соплей Василий Логинович разглядел чью-то смутную фигуру поодаль. Кто-то стоял и ждал. И вдруг приблизился, снова протянул руку, – но на этот раз Василий Логинович опередил его, он бросил себя вперед, перехлестнул руки на его шее и тут же поджал ноги. Под ним лошадь прогнулась, однажды на косьбе, стала заваливаться под гогот мужиков, а этот незнакомец и подавно: рухнул, как куль. Василий Логинович уже не чувствовал боли от падения на асфальт, он только крепко прижимал незнакомца к себе, как самого дорогого человека в мире; его шея оказалась в смертельных тисках, и наверное, незнакомец, этот глупец, нашел бы здесь свою кончину, но вдруг по асфальту затопали башмаки. «О черт! сколько ж их здесь?» – подумал Василий Логинович и еще сильнее придавил жертву, тот захрипел. Внезапно обоих осветили. Это была милиция.
В отделении выяснилось, что этот парень действовал независимо от солдат. Такое совпадение. В этот день он купил на базаре баллончик с газом и сомневался, настоящее ли это оружие, и хотел побыстрее на ком-нибудь его испробовать. Тут ему под руку и подвернулся этот мужичок. Грабить он его не собирался. Только проверить действие газа.
– Ладно, ребята, – сказал Василий Логинович, кое-как промывший глаза. – Наверно, он действительно сам по себе.
– И что, отпустить его? – насмешливо спросил сержант.
– Да, – сказал Василий Логинович. – Только откройте клетку, я тоже хочу проверить – действует у меня это или нет? – И он покачал в воздухе кулаком.
Парень сквозь клетку со страхом смотрел на кулак.
– Ну, – спросил сержант в шутку или всерьез, – согласен?
– Заводите дело! – потребовал парень.
Так вот заставил его сопляк слезы лить на старости лет!..
Но, сказать честно, он эту старость плохо чувствует, у него все зубы целы. И еще много сил. И после второй – северной – жизни сейчас начнется третья. Это Гарик, самурай – ты же знаешь, что он купил сувенирный меч самурая в ЦУМе? Дорогая, хорошая штука – блины ворочать или кашу мешать, – говорит, что на Востоке проживают четыре жизни: первая – жизнь ученика, вторая – жизнь путешественника, третья – жизнь домохозяина, и четвертая – жизнь добровольного бомжа. Так вот у меня, стало быть, третья пошла: переселюсь в этот дедовский дом, в родовое гнездо. Все в наших руках.
Это как бы схватка с незримым противником на борцовском ковре или партия в шахматы. Кто кого? Ведь с пеленок тебя всюду подстерегают опасности. Всякие. Мой предшественник, брат, его звали тоже Васей, умер до моего рождения от какой-то болезни, и две сестры. Потом немцы здесь были. Да вон ездил на крышах вагонов в город самосад продавать на базаре, – запросто мог без головы остаться.
Особенно понравилась Виленкину история потопа. Ее он уже слушал, когда они улеглись около двух часов ночи: Василий Логинович на холодке, на диване, Виленкин – на печке.
История в общем-то незамысловатая. Случилось это сразу после войны. Недели две или даже больше лили дожди, реки вышли из берегов, всю округу затопило. Бригадирша послала Василия Логиновича, тогда подростка, искать корову.