XXIII
я как-то рассказывал наскоро про Кристину Мекленбург-Гюстровская, графиня Штолберг-Гедернская (16631749).
Она происходила из древней фамилии Мекленбургских дворян, имевших славянские корни. Родителями принцессы были Густав Адольф Мекленбург-Гюстровский и Мария Елизавета Гольштейн-Готторпская (матрилинейный потомок Аделаиды де Безье).
Кристина росла в роскоши, но отличалась религиозностью. В 20 лет вышла замуж за вдовца, 31-летнего графа Людовика Кристиана Штолберг-Гедернского. На протяжении первых 22 лет брака Кристина была беременна 19 раз и родила 23 детей, 8 из которых были близнецами. 22 ребёнка родились живыми, но половина умерла в возрасте до 4 лет, поэтому выжили до взрослого возраста дожили 11. 9 детей состояли в браке и все оставили потомство, благодаря чему у Кристины было 82 внука.
Она стала пробандом сразу нескольких ветвей: Штолберг-Вернигероде, Штолберг-Гедерн и Штолберг-Шварц. Если брать прямую материнскую линию, самым известным матрилинейным потомком Кристины была королева Виктория.
Графиня после смерти мужа выстроила настоящую империю. Она управляла владениями младших сыновей и покровительствовала пиетизму. Благодаря этому, а также ее административным талантам, имения и дочерние ветви фамилии получили подлинный расцвет.
Многочисленные беременности и роды не нанесли серьёзного вреда здоровью Кристины, поскольку она прожила дольше всех своих братьев и сестёр, немногим не дожив до 86-го дня рождения
XXIIII
было такое семейство в Сибири Сибиряковы. Приехали как все, из Архангельска, обосновались и занялись геологоразведкой и горнодобычей. Мои предки им особенно обязаны. Они поднялись на сибиряковских бодайбинских золотых приисках.
Так вот, как-то у одного из Сибиряковых то ли не уродилось детей, то ли наоборот погибли. А фамильное дело продолжать надо было. Он пошел на базар и купил двух калмычат, которых усыновил и передал им дело. Калмычата те, поскольку получили сибиряковское наследие не по праву рождения, ещё до вступление в наследство упирались рогом чтобы соответствовать высокому званию члена фамилии. И правда стали самым лучшим приобретением семейства.
Родственники это не всегда члены фамилии, а члены фамилии не всегда родственники
XXV
объективно Хосе Ортега-и-Гассет не очень сильный философ. Собственно, мы можем говорить о нем как о философе больше с той точки зрения, с какой обычно говорят: «Эй, вы, в Экваториальной Гвинеи, кто у вас тут лучше всех в хоккей на льду играет?». Ну то есть если мы ищем именно испанского философа, то он, бесспорно лучший. Но на общеевропейском фоне он и рядом не стоял ни с французской, ни с немецкой философской школой.
Но, с другой стороны, он хоть и не раскрыл, но, по крайней мере, забросил множество камней в очень перспективные области, которые стали трендами всей последующей философии XX века. Все остальные «испанские философы» точно также не стоят с ним рядом, как он сам с каким-нибудь Кантом, Хайдеггером или Бодрийяром. Это как «британские ученые». Почему?
Хосе Ортега-и-Гассет философ, чей статус обусловлен фамильными усилиями, вполне сопоставимыми с институциональной мощью философской среды Франции или Германии, способными создавать и поднимать до мировой величины философов-одиночек.
Гассеты известны своей государственной службой и успехами в медиа-бизнесе и дипломатии. Собственно они предоставили Хосе свои журналы и связи для того, чтобы он закрепился в мире Слова. Известным его сделал не вуз, не гранты и не преподавание, а фамильные СМИ. Ортеги потомственная интеллигенция. Их образовательная программа сделала из Хосе-журналиста Хосе-философа. Во многом именно поэтому мы видим не Хосе Ортегу или Хосе Гассета, а именно Хосе Ортега-и-Гассета.
Опытный взгляд видит фамильный след в его философии. Темы благородства, массы, эстетика все это темы, вложенные в него фамилией. Там, где он от них отходит, там темы явно второстепенные и малозначимые. Выдаёт его и язык. Он живой и понятный, словно это «родной язык», язык его речи. Ничего общего с текстами Канта или Сартра, которых просто невозможно читать из-за явной полуискусственности их языка философствования. Они так философствуют, а Хосе так живет. Это возможно лишь в фамильных средах
XXVI
Сьюзен Александра Уивер родилась в Нью-Йорке в семье тогдашнего президента телерадиокомпании NBC Сильвестра «Пэта» Уивера (19082002) и бывшей британской актрисы Элизабет Инглис (19132007). Дядя актрисы, Дудлс Уивер (19111983), также был актёром-комиком.