А господин Меланхтон явно не бедствует, заметил отец Иона, рассматривая фасад жёлтого трёхэтажного каменного дома. На каждом этаже на улицу выходило по три окна. На фронтоне красовались три яруса полуколонн. Они были соединены арками, напоминавшими купола византийских храмов. Отпустив слугу Кранаха, Вольфгер постучал. Дверь открыл рослый привратник. Загородив дверь, он подозрительно разглядывал непрошеных гостей и не спешил впускать их в дом.
Что угодно господам? спросил он.
Барон фон Экк и отец Иона к господину Меланхтону, ледяным тоном ответил Вольфгер. Ему уже начала надоедать подозрительность и недоверчивость здешних слуг. Хозяин дома? Доложи поскорее!
Слуга неловко поклонился и, поколебавшись, пропустил гостей в темноватую и довольно тесную прихожую, в стены которой были вбиты железные крючья для одежды, а наверх вела деревянная лестница. Слуга ушёл, даже не подумав помочь гостям раздеться. Вольфгер нахмурился: начало визита не обещало ничего хорошего. Через несколько минут ожидания на лестнице раздались быстрые шаги и к гостям спустился хозяин дома.
Господа, чем обязан честью посещения? спросил он.
Мы прибыли к вам, господин доктор, по делу, которое, возможно, покажется странным и весьма необычным, сказал Вольфгер. Я барон фон Экк, а это мой капеллан, отец Иона. Мы послы его императорского высочества курфюрста Альбрехта Бранденбургского к доктору Мартину Лютеру. Поскольку мы не застали его дома, бургомистр, герр Лукас Кранах, указал нам на вас как на ближайшего друга и сподвижника Лютера.
Вот как? удивлённо переспросил Меланхтон, послы? Тогда что же мы стоим в передней, господа? Прошу вас в мой кабинет, там и поговорим.
Он легко взбежал по лестнице. Вольфгер и монах двинулись за ним. Кабинет доктора Меланхтона был очень уютным, хотя и небольшим. Наверное, это была любимая комната хозяина. В ней он проводил лучшие часы жизни. Кабинет безраздельно принадлежал книгам. Большие и маленькие, старые и новые, рукописные и печатные, пухлые фолианты в переплётах из потрескавшейся свиной кожи и тощие брошюры вовсе без обложек теснились на полках, грудами лежали на столе и даже на полу. Кругом были стопки бумаги, рулоны пергамента, перья, перочинные ножички, подсвечники, заплывшие воском вероятно, хозяин много работал по ночам. Пахло чернилами, пергаментом и книжной пылью знакомый и любимый Вольфгером запах. В комнате стояла пара кресел, стол, накрытый вязаной скатертью, и конторка. Меланхтон, наверное, предпочитал писать стоя. В комнате было тепло, в углу уютно потрескивала облицованная синими изразцами голландская печь. Хозяин указал гостям на кресла, а сам остался стоять, опершись на конторку. Было видно, что эта поза для него привычна и естественна. Вольфгер с любопытством разглядывал ближайшего сподвижника и друга Лютера. Меланхтону на вид было около тридцати, он выглядел как типичный кабинетный учёный, по нескольку дней не выходящий из дома бледный, узкоплечий, с умным, нервным лицом и близорукими глазами. Длинные русые волосы изрядно поредели. Меланхтон был одет в тёплый халат, по покрою напоминающий профессорскую мантию. Из-под рукавов выглядывали манжеты крахмальной рубахи. Хозяин вежливо ждал, пока гости начнут разговор. Вольфгер откашлялся и начал:
Господин доктор, нас привела к вам череда событий, которые можно назвать поистине удивительными, странными, а, быть может, и страшными. Дело в том, что моему капеллану были явлены неоспоримые признаки приближения конца света.
Меланхтон, пододвинувший было к себе лист бумаги и чернильницу, чтобы по привычке записывать разговор, вздрогнул и уронил перо.
Я я не ослышался?! Не осмеливаюсь повторить
Увы, не ослышались, холодно сказал Вольфгер. Речь идёт ни более, ни менее, как о светопреставлении, и мы хотели бы по этому столь прискорбному поводу получить высокоучёный совет и наставление доктора Мартина Лютера, чей богословский авторитет в стране поистине неоспорим. К несчастью, его нет дома, и мы не знаем, где его искать.
Но почему вы решили, что речь идёт именно об окончании земного бытия всего сущего? Возможно, это ошибка? Может быть, существует, другое толкование? Признаться, я растерян, совершенно выбит из колеи, и даже не знаю, что сказать вам
Это долгий разговор. Вы располагаете временем, герр доктор?
Конечно, конечно, кивнул Меланхтон. Все мои дела не стоят ровно ничего в сравнении с ужасной катастрофой, так неожиданно и грозно нависшей над нами! Рассказывайте скорее, прошу вас!