В польском плену, в кандалах, Шеин находится долгих восемь лет. За это время уходит в небытие семибоярщина, Минин с Пожарским выгоняют захватчиков из Москвы и из России, на русский трон избирается первый представитель династии Романовых молодой Михаил Фёдорович, постепенно начинает сходить на нет Смута. И вот в июне 1619 года происходит размен пленных: полякам возвращают всех тех, кого захватили при освобождении Кремля, а к нам на родину возвращаются «польские сидельцы», и самые важные из них это митрополит Филарет, отец нынешнего русского царя, и герой смоленской обороны Михаил Борисович Шеин.
Михаил Романов приказывает организовать ему торжественную встречу. Специально выбранный боярин приветствует его в пятидесяти километрах от Москвы, в Звенигороде, и передаёт ему такие царские слова: «// был ты на государеве службе в Смоленске, и сидел от короля в осаде долгое время и нуж[д]у всякую терпел; и // как король город Смоленск взял, и тебя взяли в полон и свели в Литву и Польшу, и в Литве за православную и крестьянскую веру страдал и нужи всякие терпел; а ныне от таких великих бед ты освободился и идёшь к нам, и мы, великий государь царь и великий князь, жалуем тебя, велели спросить о здравии»[108]. Современному человеку эта фраза может показаться довольно пустой и курчавой похвалой, но в те времена царское слово «жалуем», а также вопрос с его стороны о здоровье считались высшей честью, нечто вроде присвоения звания героя России сегодня. Потом Шеин был принят царём лично и награждён шубой и кубком.
Казалась бы, Судьба с лихвой вознаградила заслуженного воеводу за героизм и перенесённые страдания. Он близок к царю, ходит с ним на богомолье, несколько раз в год у него обедает великая честь! и даже иногда в его отсутствие «ведает» Москвой. А в 1628 году назначается главой Пушкарского приказа, то есть начинает руководить всей артиллерией страны. Но увы! герою Смоленска ещё предстоит до дна испить горькую «государственную» чашу, которая так часто доставалась верным своему долгу русским военачальникам.
В 1632 году начинается очередная война с Речью Посполитой. С нашей стороны цель у неё, по сути, одна возвращение утерянного в 1611 году Смоленска. Одним из командующих назначается аж князь Дмитрий Пожарский (тот самый!), а вторым кто бы вы думали? Ну, конечно Шеин: он город потерял, ему и отвоёвывать. Вскоре, правда, князь заболевает каким-то «чёрным недугом»[109] и от командования отстраняется (может быть, это спасло его от судьбы Шеина). А вот Михаил Борисович подступает к стенам Смоленска и терпит здесь неудачу (невольно приходит на ум процитированное выше замечание Петра Петрея о том, что русские прекрасно обороняются в городах, но в открытых сражениях далеко не так умелы). Его армия оказывается в окружении, он идёт на подписание с поляками вынужденного перемирия, оставляет неприятелю всю тяжёлую артиллерию, а его армия отходит от Смоленска хотя и со всем холодным оружием и заряженными мушкетами. Я не хочу подробно анализировать события той кампании и делать выводы относительно того, кто был виноват в таком военном финале, не об этом речь идёт в моём рассказе, но царский гнев обрушивается на Шеина, как говорится, по полной разметке.
Суд над ним оказывается скорым, а приговор жестоким. Вместе с ещё одним воеводой Михаил Борисович приговаривается к смертной казни, а все его поместья и собственность, в том числе и дом в Москве, «взяты на государя». О прежних заслугах «как бы» забывают. И даже портрета его не сохранилось. Одновременно голову отрубают и его сыну.
Так Михаил Борисович Шеин продолжил скорбную череду верных сынов России, загубленных её правителями, начало которой в основном положил царь-палач Иван Грозный и завершил хотелось бы надеяться, навсегда коммунист-изувер Иосиф Сталин.
Второе Роченсальмское сражение (1790 г.), его герои и антигерой
Про это военное столкновение на Балтийском море известно в нашей стране, пожалуй, лишь узкому кругу профессиональных историков, да и вообще русско-шведская война 17881790 годов, заключительным аккордом которой оно оказалось, окутана у нас туманом забвения. В Швеции же Второму Роченсальмскому сражению (там оно называется битвой при Свенсксю́нде[110]), наоборот, посвящены памятники, музейные экспозиции, художественные полотна, литературные произведения и т. д., а Финляндия день своего военно-морского флота и вовсе празднует 9 июля, то есть тогда, когда оно началось (по новому стилю)[111]. На первый взгляд всё тут объясняется просто: в те два летних дня 1790 года русский галерный флот под командованием адмирала принца Шарля Анри Николя Отона де Нассау-Зигена потерпел сокрушительное поражение. Что нам здесь вспоминать-то? А вот и есть что! Потому что, во-первых, Второе Роченсальмское сражение с точки зрения количества участвовавших в нём судов является самым масштабным из всех, когда-либо произошедших на Балтике[112]. Во-вторых, по данному параметру оно ещё и представляет собой одну из крупнейших морских баталий в истории человечества[113]. И, наконец, в-третьих, и это для нас самое важное: в ходе него множество наших моряков не в пример большинству их начальников продемонстрировало такой героизм, стойкость и боевой дух, что сам шведский король, непосредственно руководивший своим флотом в этой битве, даже поняв, что побеждает, во всеуслышание заявил, что лучше бы уж непогода позволила русским уйти, а то как бы не случилось для шведов какого неожиданного и неприятного сюрприза (его фразу я ещё процитирую).