Но больше всех выигрывает от ордынского ига русская православная церковь. Хотя начиналось всё для неё печально. Как известно, при штурме русских городов монголы крушили всё подряд, в том числе, естественно, и церкви. Сами они сжигались, украшения забирались как добыча, а священников попросту убивали. Но это во время завоеваний. А затем монголы «странным образом» наших церковников не трогали и даже оказывали им покровительство. Откуда такая чуткость? Всё объясняется просто. Во-первых, монголы, будучи язычниками или, как говорили тогда на Руси, «погаными», к другим религиям относились довольно терпимо, считая, что чем больше священников будут молиться за них своим богам, тем лучше. Такой подход определил ещё Чингисхан. А, во-вторых, к христианству в целом они были и вовсе неравнодушны. Достаточно сказать, что христианкой была старшая и наиболее влиятельная жена Толу́я, четвёртого и любимейшего сына Чингисхана. Звали её Сорхахтани́-беги́[50], и впоследствии она стала матерью двух великих ханов монгольской империи Мункэ и Хубила́я, правивших, соответственно, в 12511259 и 12601271 годах. Её третьим сыном от Толуя был Хулагу́, завоеватель Ирана и Ирака. Сам он христианином не стал, но зато эту религию исповедовала его старшая и самая авторитетная жена Доку́з-хату́н. Известный арабский летописец того времени Рашид-ад-дин в связи с этим пишет, что «она постоянно поддерживала христиан, и эти люди в её пору стали могущественными. Хулагу-хан уважал её волю и оказывал тем людям покровительство и благоволение до того, что во всех владениях построил церкви, а при ставке Докуз-хатун постоянно разбивал [походную] церковь»[51]. Фламандец[52] Виллем Рейсбру́к, более известный в истории под офранцуженным именем Гильом Рубру́к, который в составе монашеской миссии посетил в 12541255 годах столицу монгольской империи город Каракору́м, с удивлением отмечает наличие в нём действующей христианской церкви[53]. Был христианский храм и в ставке Батыя[54]. Более того, руководители русской православной церкви, так же как и русские князья, нередко ездили в орду, чтобы получить там утверждение в должности. А ведь если утвердил тебя хан, а не князь, то и начальник тебе хан. Так что князь со своими указаниями может и помолчать
«И пусть не забывает он от чистого сердца молиться Богу за нас и народ наш и благословлять нас», пишет, например, ордынский хан Менгу́-Тиму́р (русские летописи звали его Менгу-Темир и Мангу́-Темир) в ярлыке митрополиту Киевскому и всея Руси Кириллу III[55]. Кстати, именно этот ярлык является первым из дошедших до нас письменных источников, подтверждающих особое положение православной церкви на Руси: русские священнослужители и члены их семей не входили в число лиц, переписанных монголами, и не платили поэтому им никаких налогов, в том числе и с церковных земель; они не могли быть призваны на военную службу, а оскорбление православия каралось смертью, так же как и конфискация церковного имущества. В начале ярлыка стоит имя Чингисхана, а это означает, что такая политика освящена монгольской традицией и указанный подход, скорее всего, был характерен у монголов по отношению к нашей церкви и до Менгу-Тимура. А ещё в период его правления непосредственно при нём состоял на службе православный епископ, которого звали Митрофан. Так что если кто и процветал под ордынским игом, так это в первую очередь русская православная церковь. На это впервые обратил внимание в IV главе V тома своей «Истории государства Российского» русский историк Николай Карамзин[56]: «Одним из достопамятных следствий татарского господства над Россиею было // возвышение нашего духовенства, размножение монахов и церковных имений. Политика ханов, утесняя народ и князей, покровительствовала церкви и её служителям; изъявляла особенное к ним благоволение // Ханы под смертною казнию запрещали своим подданным грабить, тревожить монастыри //. Владения церковные, свободные от налогов ордынских и княжеских, благоденствовали: сверх украшения храмов // у епископов и монахов оставалось ещё немало доходов на покупку новых имуществ. // Народ жаловался на скудость: иноки богатели. Они занимались и торговлею, увольняемые от купеческих пошлин. // Весьма немногие из нынешних монастырей российских были основаны прежде или после татар: все другие остались памятником сего времени». В общем, как говорит русская пословица, «кому война, а кому мать родна». Простой народ бедствовал, голодал, с трудом сводил концы с концами, а русская православная церковь благодаря покровительству монголов богатела, да ещё при этом и молилась за здоровье захватчиков! Но сегодня об этом её представители предпочитают не вспоминать.