Инженер З. С. Лившиц описывает концерты академической музыки в классическом зале бывшей Александринки весной 1942 года, знакомые завсегдатаям исхудавшие лица музыкантов и публику «слишком упитанную, чтобы быть честной». По-довоенному слаженная игра оркестра Дирижер К. И. Элиасберг в традиционном фраке, несмотря на холод в неотапливаемом зале Здесь же воспоминание из далекого прошлого «первый сейдер (торжественный обрядовый вечерний ужин) еврейской пасхи», пришедшийся в 1942 году на 20 марта. Мытарства с огородом в попытке вырастить для себя немного овощей.
Молодая женщина Е. И. Миронова вспоминает холодную больницу «пустая койка, человека нет, а предметы сохранились», мучительную зиму, полную нечеловеческих страданий хлебное место работу писарем в продотделе и ощущение себя в окружении начальников маленьким ничтожным солдатом. Однако на фоне тяжелых бедствий появляются глубоко личные переживания призрачное счастье в убогой землянке, верность прежней привязанности и рожденным детям. «И не видно конца проклятой войне»
Во фрагменте воспоминаний военно-морского врача А. Г. Павлушкиной упоминается «странная смерть» бойцов от болезни, лечению которой не учили в медицинской академии дистрофии, свирепствовавшей в голодном Ленинграде.
Н. В. Рыбина вспоминает о тяжелой работе госпитальной медсестры, заботе о маленьком сыне, которого она вынуждена оставлять одного в пустой квартире, о задержании милицией при попытке обменять мужнины брюки на буханку хлеба. В результате ей удалось устроить сына в детский дом и уйти на фронт.
З. П. Синицина описывает военные будни политорганизатора домохозяйства 124: «Ищу землю под огороды. Семян нет. Рассады нет. Спохватились слишком поздно. Ф. скандалит и дерется. В милиции сказали, что помочь не могут. У К. болеют дети. Провели собрание. Повестка: текущий ремонт и международный обзор. Проверка выдачи продкарточек, занятие группы МПВО»
Е. А. Соколова, исполняющая обязанности директора Института истории партии Ленинградского обкома ВКП(б), изо всех сил старалась помогать тем, кто совсем отчаялся: «В райкоме секретарь заявил, что, может быть, придется раздавать охотничьи ружья Уничтожаем архивы института Бомбы падают на родной город Удалось добиться прикрепления сотрудников института к столовой горкома ВЛКСМ 15 ноября обеды резко ухудшились.
В дни и ночи осады рядом со взрослыми жили и умирали дети. Школьник Боря Храмов день за днем вел дневник. Никаких ужасов, только в воздушную тревогу уроки прерываются, учителя пропускают занятия, в класс приходят всего несколько человек. Умирают родные и близкие, и, «наверное, уже пол-Ленинграда умерли».
Главное, что удалось осажденным ленинградцам сохранить человеческое достоинство. Враг, видимо, рассчитывал, что изголодавшиеся люди начнут грабить магазины, склады и станут из-за куска хлеба убивать друг друга. Исторически сложившиеся нормы цивилизованного существования устояли.
Каждый дневник интересен по-своему. Какой из них ярче и самобытнее, пусть читатель разбирается сам. Хотите понять прошлое читайте дневники. Право, они этого заслуживают.
При подготовке к печати исправлены грамматические ошибки и грубые стилистические погрешности. Пропуски отмечаются отточием, вставленные слова выделены квадратными скобками.
В приложении к основной части помещается подборка документов властных органов, письма, просьбы и обращения ленинградцев. Большинство документов публикуется впервые.
Среди них выписки из рассекреченных протоколов заседаний бюро горкома ВКП(б), протоколы заседаний Продовольственной комиссии ВС Ленинградского фронта, официальная переписка предприятий и учреждений с просьбами об открытии магазинов и о дополнительном питании. Интерес могут вызвать материалы обследования магазинов, столовых и прочих учреждений, занятых распределением продовольствия.
Книга предназначена для массового читателя.
Б. А. Белов[4]. Воспоминания и дневник Июнь 1941 май 1943
«Германия нам объявила войну Подал заявление иду на фронт добровольцем Со 2-го июля являюсь бойцом истребительного батальона войск НКВД Садились на машину босые и пьяные. Били себя в грудь и клялись стать героями. Я подполз к нему, взглянул в его потухшие глаза и стало мне невыразимо грустно и пусто Неожиданно прозвучала четкая громкая команда на немецком языке Около двенадцати получили приказ спускаться на лед Впереди шла разведка и саперы, с ними связисты, затем пехотинцы