Настроение портилось. Уже тянуло ко сну. Плясать устали, а перестанешь плясать мерзнешь. Уже начало светать, а не было похоже, что наше командование готовится к наступлению. На лицах усталых солдат появились улыбки.
Видимо, сегодня не пойдем, заметил старик.
Кто-то выразил робкую надежду и подозрение, что вообще больше в бой не пойдем, а здесь нас сменят, отведут на отдых. Эти высказывания заронили в наши головы сомнения в отношении боя.
Но ведь не за красивые глаза же нам выдали сухой паек, мрачно пробормотал связной 5-й роты.
Я начал быстро бегать по траншее, согрелся и вскарабкался на бруствер. Немецкий берег был отчетливо виден. Я взял бинокль и стал внимательно прощупывать оборонительную линию врага. Никаких признаков жизни, будто фрицы покинули город, только в глубине виднелись жиденькие клубы дыма.
Город Шлиссельбург казался мертвым. И вдруг у самого уха взвизгнула пуля. Бинокль, видимо, блестел стеклами и выдал меня. Снайпер промазал. Я тотчас же спрыгнул в траншею. Пусть фриц считает, что «снял» еще одного русского. Ребята смеялись. Скоро из КП вышел начальник штаба Селедкин и отдал приказание связным вести наблюдение за противником, а сам пошел в сторону тыла.
Я весело заметил товарищам:
Моя очередь прошла извольте наблюдать.
На кой черт башку под пули подставлять, вяло промычал связной 4-й роты. На это есть наблюдатели.
Боятся, что мы без дела с ума сойдем, предположил второй, но взял бинокль и влез на бруствер.
Скоро посыпались пули. Он укрылся в траншее.
Наше с тобой счастье, обратился он ко мне, что у снайпера или руки замерзли, или они у него трясутся с похмелья, а не то без боя черту бы душу отдали.
Второй забрался наверх, как он сказал, для видимости и головы не поднимал.
Скоро пулеметные очереди стали бить по брустверу, и пули снайпера свистели над ходами сообщения. Далее ходить стало опасно. Вероятно, на колокольне засели снайпер и наблюдатель.
Скоро начальство покинуло КП, и мы забились туда. Коптила коптилка, с потолка лилась вода. Вместе с водой на лицо и за шиворот стекала копоть. Лежать пришлось на сырых, грязных и холодных досках. Знобило. Хотелось спать, но заснуть было трудно. Табаку ни у кого не было. С ума все посходили от нервоза, лучше и не спрашивай ни о чем никого как звери. И все-таки я уснул и часа два проспал тревожным лихорадочным сном, а потом пошел опять наблюдать.
Обед мне принес товарищ. Четверть котелка гороховой холодной воды и полтора фунта хлеба. Я быстро разделался с ними и вновь нырнул в черную пасть входа впитывать холодные, грязные потоки воды, глядя на гигантские тени голов от глиняного светильника. Шапка и шинель от воды стали свинцовыми.
Из начальства вернулся только начальник штаба. Мы разместились в дзоте, поочередно выполняя его приказания.
С наступлением темноты опять стали ждать наступления. Спать не пришлось. Нам не давали спать, к тому же сон бежал от нас. Мы пребывали в каком-то полусонном, апатическом состоянии.
Саперы спустились на лед Невы. Разминировали наши поля, подготовили для прохода пехоты значит, должно быть наступление. Многие им завидовали:
Счастливо отделались, пробурчал старик, скручивая цигарку.
У него табак никогда не переводился, запасливый был фронтовик. Сигналов в эту ночь не было Тишина и спокойствие не предвещали ничего хорошего. Но все-таки мы так и не пошли в бой.
Мороз не сдавался, луна не пряталась в облака. Предположение, что нас ожидает отдых, усилилось. Фантазия уже побежала вперед. Грезилась сытая, спокойная жизнь на Большой земле, хотя и ненадолго.
Начало светать. Лица солдат сделались пепельными. Глаза воспаленными.
Утром, это было 5 февраля, я пошел на кухню за завтраком. Расстояние полтора километра. Дорога половина идет по траншее, кустарнику, кругом живого места нет от воронок. Немцы, вероятно, уже знали о наших намерениях и беспрестанно обстреливали подходы к позиции из минометов.
Кухня находилась в сосновом лесу у нашей огневой позиции, откуда мы вели стрельбу по фрицам, здесь я хоронил товарищей.
У кухни кишели бойцы. Голодные, усталые от бессонницы, промерзшие, злые без табака, бойцы приплясывали, грохоча котелками, переругивались, перекидывались шутками. Вот и Шостко здесь, и Романов. Стрельнул закурить. Получил новый ослепительный «саван», то бишь маскхалат. Новостей нет. Новости впереди. Мы их сами будем делать. Эти новости немного веселее стали после этой прогулки. К тому же позавтракал горячим супом. Ходьба подбодрила.