Итак, все зависит от желания и активности людей. Типа: «Если бы парни всей земли»
А кто он такой федоровский новый воскресший человек?
Философ рассуждает о теле восставших отцов вполне в духе злодея-изобретателя Ротванга из кинофильма Фрица Ланга «Метрополис»: «организм машина, и сознание относится к нему, как желчь к печени; соберите машину, и сознание возвратится к ней!»
Федоров называет подобный процесс: «психофизиологической регуляцией».
РОДСТВЕННО-ОТЕЧЕСКАЯ НРАВСТВЕННОСТЬДля нашего мыслителя человечество (начиная с Адама) во всей его целокупности одна семья.
Не любовь к Богу, а сакрализация отцов движет философом. Федоровская родственно-отеческая нравственность смахивает на первобытный культ предков. Поклонение умершим прародителям и сородичам.
Только в данном случае не пращуры магически участвуют в жизни «детей», а, наоборот, потомки «заботятся» об умерших отцах.
И, пользуясь достижениями науки научной магией, вызывают предков к вечной жизни.
И праведных, и грешных.
Федорову близка идея апокатастасиса христианских богословов Оригена и Григория Нисского «восстановление всего мира, без всяких исключений, в обо́женое состояние».
Такое впечатление, что коллективный древний пращур заклял нашего философа. Заколдовал. Превратил в почитателя праха. И тот, зомби, всю жизнь страстно проповедовал общее дело восхваления и воскрешения умерших отцов.
Не правда ли, веет древнеегипетским холодком Подземного царства мертвых?
ТРАНСМУТАЦИЯВ теории Федорова также чувствуются отсветы «великого деланья».
Средневековые алхимики говорили о достижении физического «бессмертия», которое, впрочем, измерялось тысячью годами. Это так. Далее, согласно ученым мужам, наступает трансформация возвращение к своему «потерянному», «забытому» состоянию. К первоматерии. К вечному Свету, частицей которого человек изначально был.
У Мирче Элиаде читаем: «для воскрешения мертвые тела должны быть испытаны Огнем и всеми Видами Страдания, ибо без страдания и смерти нельзя достичь Вечной Жизни. Мучения всегда приводили к смерти. Не было никакой надежды на воскрешение на трансцендентном уровне без предварительной смерти»[6].
В сравнении с пресной федоровской литургией, алхимический Opus Magnum, полный метафор, экспрессии, поэзии и страсти, приключенческий роман.
Средневековые алхимики «спроецировали на Материю инициационную функцию страдания. Благодаря алхимическим операциям, соответствующим мучениям, Смерти и воскрешению, субстанция изменяется, то есть становится трансцендентной: она обращается в Золото. Золото, повторим, является символом бессмертия Таким образом, алхимическая трансмутация тождественна достижению материей совершенства: в христианских терминах ее искуплению»[7].
Дабы жить экстатической жизнью в Боге.
ПРИТЧАНо и это не все.
Не все так просто.
Читатель чувствует иной, скрытый прообраз в философии Федорова. Где «коллективный пращур» оборачивается всамделишным Отцом Небесным.
Корни интересующей нас теории следует искать в евангельской Притче о блудном сыне.
Философ расшифровал, с его точки зрения, непонятую параболу по-своему. Интерпретировал притчу как лично ему данное практическое Задание:
Покаяться.
Оживить Убитого Бога (умерших отцов).
Вернуться в Отчий Дом Веры.
Упасть в Его-Ее объятья.
Найти Философский камень обессмертить людей.
И переселиться всем соборным человечеством на Его Небеса, в Его Царство.
В Его Универсум.
ПИР ПРАВЕДНИКОВ«Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! Я согрешил против неба и перед тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: Принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка и заколите: станем есть и веселиться, ибо это сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся» (Лк 15: 2024).
Спросим: где «станем есть и веселиться»?
В космосе, на других планетах.
На эсхатологическом пиру праведников.
В конце федоровских времен.
Поддадимся искушению и добавим: вкушая «откормленного теленка». А именно мясо Левиафана, Бегемота и загадочной птицы Зиз.