А кроме того, как только я рассказала бы, это все стало бы известно Энни. Я вложила тридцать две тысячи семьсот пятьдесят долларов, чтобы спасти свой брак, и теперь не собираюсь отступать.
— Погодите минутку, — сказал Мейсон.
— Давайте выясним кое-что.
— Что?
— Вы вложили тридцать две тысячи семьсот пятьдесят долларов в спасение своего брака. Но это было сегодня утром. После этого многое изменилось.
— Я все еще борюсь за свой брак.
— Возможно, вы боретесь за свою жизнь, — предостерег Мейсон. — Вы оказались замешаны в убийстве.
Ваш рассказ будет звучать не слишком убедительно для полиции.
— Разве вы мне не верите?
— Я склонен вам верить, — сказал Мейсон, — потому что вы приходили ко мне раньше, и мне кажется, я немного изучил ваш импульсивный характер. Вы — рискованный игрок. Вы разрабатываете некую исходную схему и ставите столбик жетонов, следуя этой схеме. К тому же вы бросаете на кон свою жизнь и свободу, стараясь спасти ваш брак.
— Без моего мужа, — заявила она, — мне не стоит жить. Я люблю его слишком сильно.
Мейсон задумчиво посмотрел на нее.
— Как поверенный в делах, могу дать вам только один совет.
— Какой?
— Вы позволите мне снять трубку и рассказать все полиции?
— Я не могу, мистер Мейсон.
— Почему?
— Вы знаете, почему. Как только Энни узнает о том, что я была там с Джорджем Латтсом, он сразу поймет, что именно я ввела вас в компанию. Деньги, вложенные мной для спасения моего брака, безнадежно разрушат его.
— Я повторяю, что по закону вам следует сообщить обо всем в полицию.
— Предположим, я этого не сделаю. Вы собираетесь меня предать?
— Я ваш адвокат, — сказал Мейсон.
— Как насчет мисс Стрит? — спросила Сибил Харлан, глядя на Деллу Стрит тяжелым, оценивающим взглядом.
— Она мой секретарь, — сказал Мейсон. — Все, что она знает, — это закрытая информация. Вы можете на нее рассчитывать.
— Довольно неплохо, — проговорила она.
— Что вы имеете в виду?
— Если я сделала ставку, то не буду хныкать при проигрыше. Вас не должно это волновать, мистер Мейсон. Я приму свою пилюлю, войду в газовую камеру с улыбкой на лице и с песней в сердце. Если я не получу своего мужа, если я не спасу свой брак, я не буду жить.
Мейсон нахмурился.
— Именно это меня и пугает в вас. Вы играете свою собственную и весьма своеобразную игру. И когда вы делаете ставку, то не знаете никаких пределов.
— Если я буду делать ставку, то поставлю все жетоны из своей стопки.
— Ну, вы это уже сделали, — сказал он. — Вы собираетесь сообщить в полицию?
— Нет.
— По правилам, это должен сделать я, — сказал Мейсон.
— Выбросьте из головы правила. Будем практиками. Вы собираетесь это сделать?
— Наверное, нет, раз вы попросили меня об этом. Но все же я думаю, что нам лучше поступить именно так.
— Почему?
— Потому что они могут узнать, что вы были там с Латтсом, а если вы не сообщите в полицию…
— А сейчас не слишком поздно заявлять в полицию?
— Уже довольно поздно, конечно, — согласился Мейсон.
Она настаивала на своем:
— Посмотрите на происшествие с точки зрения полиции и газет. Я пошла туда с Латтсом. Что-то произошло, и теперь он застрелен. Я убежала. И не пыталась сообщить в полицию. Я взяла такси, отправилась на Юнион-Стейшн, чтобы водитель такси не мог меня выследить. Потом я проконсультировалась со своим адвокатом, который посоветовал мне позвонить в полицию. Если сопоставить все факты, о чем это может говорить?
— Это значит, что вы будете подозреваемым номер один.
— Правильно, — сказала она. — Значит, сейчас ничего больше нельзя сделать, кроме как попытаться это скрыть. Кроме того, никто и никогда не сможет доказать, что я была там с Латтсом.
Мейсон задумчиво посмотрел на нее.
— А где тот пистолет, что был у вас?
— В моей машине, в бардачке.