Далее система будет убирать остальных посредников. Это не только преподаватели, но и, например, судьи, потому что весь процесс судопроизводства тоже собираются переводить в цифровую форму. Далее убираются государственные чиновники, тоже посредники между человеком и его данными.
В итоге кому принадлежат эти цифровые платформы, кто участвует в разработке, тот и получает большую прибыль. А поскольку эта система глобальная и создается на основе технологий западных IT-компаний, у нас просто будет создан национальный сегмент общего цифрового управления.
Вот поэтому появился новый цифровой класс, куда входят собственники IT-компаний, операторы, администраторы. Они невидимы, что для государственного управления особенно опасно, потому что если человек, вступающий в контакт с государственным органом видит чиновника и знает, кто несёт ответственность и с кого спросить, то на цифровой платформе все становится невидимым, ответственных нет.
У нас цифровая экономика никак не коснулась не промышленного производства, сельского хозяйства. Она ушла в сферу умного города, в телемедицину, в цифровое обучение, и в цифровое управление государства. Все хотят брать пример из Китая, но там, первую очередь, произошла как раз-таки цифровизация промышленности. У нас же власть ставит целью развития общества искусственный интеллект. А где человек? А человека вообще нет в этих планах.
Сейчас начинаются безумные дискуссии по поводу цифровизации, хорошо это или плохо. А речь идёт просто об инструментах. Цифровые технологии это всего лишь технологии, которые использует человек либо себе во вред, либо на пользу. Сейчас они используются исключительно для того, чтобы управлять человеком, изменять его сознание, изменять его тело и внедрять всякого рода имплантаты и прочие чипы.
«СП»: Но все-таки, для чего нужны эти чипы? На них просто должна храниться информация или это нечто большее?
Мы точно не знаем, что такое чип, поэтому вполне понятно, что люди его боятся. Возьмите, например программу, национальной технологической инициативы, которую разработала Российская венчурная компания. Одно из ее направлений это нейронет, нейротехнологии и искусственный интеллект (кстати, эту стратегию разработал Герман Греф), который предполагает реально симбиоз между компьютером и человеком с помощью мозговых имплантатов. При нем уже не оператор управляет компьютером, а, наоборот.
Но ведь и компьютер не сам по себе, он тоже кем-то создаётся, кто-то закладывает программу и за всем этим стоит. Ситуация страшно запутана, тем более, что не было никакого общенародного обсуждения, ни даже обсуждения со стороны специалистов и учёных. Что такое цифровая экономика и куда власть ведет общество? Нам ничего не сказали. Они просто быстро и тихо приняли эту программу цифровой экономики.
И в первую очередь эти цифровые технологии использовались для системы контроля над нашими гражданами. Что конкретно мы получили? Мы получили камеры видеонаблюдения и qr-коды. Мы получили какой-то прогресс, квалифицированную рабочую силу? Нет, зато миллионы людей осталось без работы.
«СП»: Нам объясняют, что все это делается для нашего блага и чтобы остановить распространение коронавируса
Вирус просто ускорил процесс перехода на цифровые рельсы, и оказалось, что именно так власти видят эту цифровую цивилизацию. Они все получили все, что так долго планировали. Им понравилось, и теперь нам говорят о том, что осенью грядёт вторая волна чрезвычайного положения. Матвиенко уже сказала, что мы должны привыкнуть к тому, что элементы коронавирусной жизни останутся в будущем. Под это они будут менять законодательство без нормального обсуждения.
Ситуация с коронавирусом во многом создала условия, при котором власть превратила наших людей в жертв, то есть в людей с сознанием жертвы. Одним из основных методов управления наших элит является травмирование сознания. Это методы, которые используются в закрытых обществах эзотерических, оккультных, масонских. Потому что травмирование сознания позволяет стереть память и заложить туда нужную программу, то есть фактически перестроить сознание человека.
Сейчас был проведён громадный эксперимент во всех странах мира по травмированию сознания. Люди реагировали по-разному, но я думаю, что в нашем случае произошла очень важная вещь. Хотя внешне все оказались в подчинение у этой ситуации, на самом деле, наверное, никогда за многие годы не было столь активного осознания достаточно большой группой людей того, что происходит. Люди стали думать и впервые реально осуществлять действия, направленные на отстаивание достоинства человеческой личности. Они впервые почувствовали себя не просто квалифицированными потребителями, как говорил Фурсенко.