– Клянусь помыслы и деяния, чаяния и стремления направлять единственно на пользу Домену и во славу Белого принца. Клянусь являться по первому его зову и отправляться в путь по первому повелению. Клянусь сражаться без страха и лености, без жалости к себе и без жалости к врагу. Клянусь хранить честь Цвета и достояние колората, а превыше того – честь Белого принца и достояние Домена. И да будет Властитель Домена властен над жизнью моей и смертью. А если не станет Властителя, клянусь остаться верным Домену. А если не станет Домена, клянусь сохранить верность Властителю. И да будет эта клятва нерушима до конца времен либо до конца дней, мне отпущенных.
– Да будет так, и не минуют тебя почести, не обойдет тебя слава, и не лишишься ты любви моей, – скрепил клятву Сенрайд.
Рядом снова неслышно возник Орбен. Отец потянул ножны к себе, обнажая клинок, и передал их моему пажу. Скорее по памяти тела, нежели повинуясь уму, я прикоснулся губами к ледяному лезвию, потом поднялся с колен, обернулся лицом к площади и вознес клинок над головой.
– Смотрите и слушайте! – крикнул Сенрайд. – Вот Синий принц Райдок, голос мой и рука моя! Повинуйтесь же ему и любите его! И да будет сегодня праздник в Дианаре!
Толпа зашумела. Ее, кстати сказать, за это время и прибавилось чуть ли не впятеро. Теперь на площади, не считая воинов и придворных, было, наверное, человек четыреста с лишним.
– Слава Сенрайду! Слава Райдоку! – взревели гвардейцы и снова стали портить амуницию без помощи противника. Интересные у них, однако, представления по поводу «преломить копья»!
– А вот теперь все, – счастливо улыбаясь, сообщил мне Данк. Отползаем. Потихоньку и приветственно улыбаясь. Можешь еще пару раз взмахнуть железкой над головой.
– Будь уважительней к моему мечу, – капризно сказал я, но не выдержал и тоже улыбнулся.
Орбен каким-то чудом ухитрился незаметно прикрепить ножны к моему поясу. Я еще раз поднял Ванаир над головой и возвратил его домой. Властители Домена покидали площадь.
Солнце коснулось горизонта. Снизу доносились многообещающие команды вроде «выкатить пять бочек». Мимо пробежал солдат со связкой незажженных факелов.
– Ого, – сказал Данк. – А нам поесть-выпить достанется? Где майордом?
– Это потом, – нервно сказал я. – Это вы как-нибудь без меня начните. Выпил-то я сегодня, наверное, полведра, а насчет всего соответствующего терплю с полудня…
– Сагастен, проводи, – приказал отец.
– Вот еще! – возмутился я. – Может, вы и в горшок заглянете?
Сагастен засмеялся.
– Вообще не мешало бы, – сказал он. – Но главный вопрос в другом. Ты что, разве помнишь, где туалет?
– Веди, чародей! – истово воскликнул я и бросился следом. Интересно, как может выглядеть в нашем дворце то, что гордо именуется «туалет»?
Сагастен шагал бодрым походным шагом. Ему, знающему коридоры, и к тому же обремененному не постыдными потребностями, но единственно длинными ногами, шагать было легко и привольно. А я, путающийся в плаще и поворотах, стиснувший… как это сказать? Если бы с противоположного конца, то зубы… в общем, я то и дело подрывался в постыдную мелкую рысь. Труся за великим магом и стыдливо озираясь, я представлял себе вожделенное помещение.
Яркие факелы на стенах, ряд золотых посудин в поганом углу… Нет, в нашем финансовом положении не рисуется. Тусклый чадящий факел, ряд серебряных… бронзовых… фу, Райдок, патина пополам с мочевым камнем… гадость-то какая, однако!.. значит, и не медных… глиняных?
Если эта кочерга не поторопится, в сортир я опоздаю. А если поторопится, расплескаю по дороге. Куда ж ты летишь-то так? Я же потеряюсь!
Дыра в дощатом полу? Невозможно. Ведь были мы и славны и богаты… Золотую ночную вазу, инкрустированную самоцветами… изнутри, хо! Вот идиотизм!..