– Я не знаю и не понимаю, что сталось с Райдоком, но эти чудеса способны спутать карты, поверь, Сенрайд! Я прошу тебя: дай малышу Индиго и направь его оборонять Сапфир! Я не знаю, что мне велит просить об этом – возможно, сразу все, что мы сегодня слышали? Нечеловек Синего предназначения, но все-таки принц… Если Синий принц, принявший цвет в сапфире четырнадцатого счастоцвета, будет сражаться в городе Сапфир, бывшей столице Синего домена… Понимаешь? Может быть, даже с обреченностью победе! И победе в Синеве! Это может спутать карты кому угодно, и в особенности – Отринувшему Цвета. Ведь он на это совершенно не обращает внимания! В такой ситуации он может сделать ошибку, а вот тогда…
– А если Райдок не справится? – быстро спросил Данк.
– Сапфир все равно будет потерян, – равнодушно ответил Сагастен.
– А если он все-таки заслан нам на погибель и предаст? – лукаво спросила Сельфа.
– Не все ли равно, как погибнет Сапфир?
– Но Сапфир – центр Янтарного колората! – сказал отец.
– Да, а ранее – Белого, – согласился Сагастен. – И не ты ли, о Белый принц, мой повелитель, был некогда его сиятельством Зеленым наследником, а до того – и Голубым?
– Но Райдок был предназначен линии Теплых Цветов, – нервно сказала мама, яростно потирая щеку.
– Разве вы не примете его в Холодную линию?
– Но… – пискнул я.
Маг обернулся и посмотрел на меня изучающе.
– А тебя вообще никто не спрашивает.
Отец вдруг хлопнул кулаком по каменной ступеньке и поднялся.
– Согласен, демон тебя заешь! Начинай, Гастен-са!
И огонь у алтаря вспыхнул ярче. И мощно зазвучал распевный голос Сагастена:
– Что за юношу вновь привел ты в Зал Тайны, о Белый Властитель? Он молчит о праве своем, я не вижу на нем его цвета. Кто он, Повелитель?
– Да предстанет перед огнем Бесцветный принц Райдок, – ответил Сенрайд. – Вновь по моему желанию он здесь.
– Даруешь ли ты…
Я слушал вполуха, а в голове навязчиво билась одна-единственная мысль – неужели я все-таки выкрутился?
– Дарую ему Цвет, и да будет…
Это мы сегодня уже слышали. Глубокого смысла церемонии мне все равно не постичь, пока не вспомнятся уроки Дейненделла.
– …повелевающий радугой, ею сотканный, ее порождающий?
– Дарую ему Цвет Индиговый, цвет чистого моря и дыма родных очагов, доброго яхонта-сапфира и ясных глаз девичьих…
Как же я устал, мамочка милая! Не хватало только выжить в этом водовороте, а теперь умереть от усталости. Ага, вот сейчас должно быть интересно…
– …место у трона и голос в совете, право возвыситься и право наследовать, долг сражаться и долг побеждать, город для Цвета его и войско для Знамени его, и долю во всяком, что есть у меня и у До…
Я удовлетворенно вздохнул и стал искать взглядом свою плошку.
4
Сверкали разноцветные огни, звучные голоса родных и близких произносили красивые слова, у меня перед носом то и дело вспыхивал тревожный перламутровый луч хильфейта – Сельфа была крайне осторожна. Меньше энтузиазма было в словах Данка, тревога проскальзывала в голосе Сенрайда, скорбные нотки наполнили речь Альды, Берилловая же принцесса, напротив, стала не такой отстраненной. Судя по всему, Сельфа решила для себя что-то важное и не собиралась отступаться от намеченного. Только Сагастен был хладнокровен и уверен в себе, как всегда.
Светлая лунная ночь выскользнула из моей плошки в свой срок, синий плащ упал на мои плечи, и венец из серебра, выложенный прекрасными сапфирами, опустился на мое бледное чело. Чело было хладное, покрытое липкими каплями ледяного пота, и со стороны непременно должно было выглядеть надменным и непреклонным. Венец аккуратно окружил шишку и надежно закрепился за пластырь, которым залепили рассеченную кожу. Повинуясь властной руке Сагастена, я направился в угол и сел на маленькую каменную приступочку слева от алтаря. Теперь мы с Данком словно охраняли внутреннюю дверь с двух сторон.
Все закончилось.
Властители Белого Запада неспешно поднялись и направились к выходу на площадь. Сагастен на ходу поднял с пола шкуру, на которой я провел большую часть межцеремониального интермеццо, и небрежно швырнул ее в угол. Потом взялся двумя руками за тяжелое металлическое кольцо на двери и несколько раз сильно ударил во внутреннюю оковку.