Я всегда подначивал Алешу, потому что понимал ему срочно нужно изъясниться с ней наедине. В ином случае, он рисковал упустить свой, вероятно, последний шанс на счастье с прекрасной и неповторимой девушкой. Ваш покорный слуга имел похожий опыт в своей жизни- похожей внутренней борьбы, в которой проиграл в итоге, отчего мучаюсь, бывает, до сих пор. Отсюда и активное желание поддержать товарища в трудном любовном начинании.
II. Предыстория
После окончания 10 класса, Катька, будучи нашим общим другом, для кого-то товарищем, а для кого-то любовью с младшей школы, предложила поехать в Санкт-Петербург на несколько дней. Была это ее давняя мечта, еще с самого детства: увидев фотографию летнего Зимнего дворца, она тут же решила для себя, что рано или поздно окажется там. Мы с удовольствием согласились на эту авантюру. Я из-за страсти к архитектуре, истории и прекрасным видам, Алеша, по причинам нам очевидным, а Тон (это было его прозвищем, которое он получил еще в школе за свои пререкания с преподавателями) всегда хотел поиграть на своей любимой гитаре на Невском проспекте, привлекая взгляды девиц всех наций и возрастов, прикованных к одинокому, юному и талантливому музыканту
Алексей никому ничего не рассказывал, ну, почти ничего и никому: «Я тону в ней, но каждый раз выползаю сухим из воды, понимаешь? Будто бы мне кажется это всеНо я знаю точно, что я готов встать на колени ради нее, готов целовать прелестную ручку, говорить глупости вечно, шутить и краснеть! Она прекрасна! Но главного сказать и в мечтах своих не могу боюсь». Рассказывал мне мой товарищ во время нашей душевной пьянки накануне поездки. Если мы пили с ним вдвоем, то это всегда оборачивалось разговорами о вечном и больном.
Я чувствовал в нем эту нить неуверенности и страха уже достаточно давно, порядка нескольких недель. Но на его же счастье, понимал его глубину переживаний только я, его лучший друг и человек, хорошо предугадывающий характер и личность людей. (Как мне казалось тогда).
Всю жизнь Алексей представлялся мне открытым и радостным парнем, но в тот период сомнений, во время которого он большую часть времени сидел дома, лишь единожды приехав ко мне с бутылкой бренди, что-то невообразимое вдруг начало отталкивать от любого общения и контакта с ним, будто на его месте появилась другая, более томная личность, погруженная в свои размышления о будущем и насущном. В одиночестве он начал писать стихи, в надежде на то, что однажды сумеет их прочитать своей возлюбленной в ночи, находясь под одним одеялом, которое бы согревало их души, как согревали бы истинные строчки о любви. Редактируя их, он присылал мне примеры, ожидая критики и исправлений. Но я пытался объяснить то, что не важны строгие правила стихосложения, когда речь идет о таких серьезных чувствах. Привожу одну из последних его работ, не скорректированную мною:
Хочу построить башню до небес,
Хочу на самый пик взобраться,
И словно ангел над младенцем, вооружившись лунным светом,
Вести тебя сквозь темные леса,
.Хочу прижать к груди,
Хочу услышать запах хризантем, почувствовать твою заботу,
Не знать обид, несчастья, горя, слез.
Хочу избавить душу вечного калеки
От истязающего чувства боли, от смерти в омуте из грез .
Я эгоист! Но я люблю. Люблю душой и сердцем смелым,
Готов ради Тебя, моя царевна, успех Геракла повторить.
Мальчишкою в тебя влюбился и сам себе я сразу слово дал
Я защищу, я не предам!
Я одарю тебя любовью и заботой,
Опорой буду, другом, мужем,
Я разделю с тобой любую непогоду, я дом построю,
Чтобы фасады в цвет твоих бездонных глаз.
Ты так прекрасна, милая моя,
Прошу, взгляни, дай знак, позволь понять, что я достоин,
Разве не видишь ты, что болен?
Неужто я безвременно угас
Разве не чувствуешь ко мне любви той,
Что с детства ангелы в своих сонетах внушают юным сорванцам?
Да будет так, моя царевна,
Я ждал, я жду, я буду ждать,
Прошу, запомни мое кредо,
Прошу, позволь себе не забывать